не узрит телу и сердцу», — гласит о ней с обветшалых страниц памятников кудесничества вещее слово. «Кудрявый купырь» считался лучшим противоядием и даже мог предохранять от будущей отравы, если съесть этой травы натощак. Была в употреблении у знахарей-зелейщиков и трава «Петров-крест», которую брали в дорогу — в предохранение «от всякия напасти». Трава «осот» была в большом ходу у торговых людей. «Хочешь богато быть, носи на себе; где ни поедешь, и во всяких промыслах Бог поможет, а в людях честно вознесешися!» — замечали о ней старинные травоведы-корнезнаи. «Попутник» (подорожнику вывешивался пучками во дворе — для отгона всяких гадов. «Прострел-трава», «перенос-трава» и «укрой-трава» дополняли список ведомых колдунам травяных зелий. О второй из названных трав существовало такое поверье, что — если положить в рот вынутое из нее «сердечко» да пойти в воду, — «вода расступится, и пройдешь ты по морю — как посуху». Первая и третья считались наособицу добрыми травами: ими пользовали деревенские лечейки — «от порчи» (кликушества), насылаемой на человека лихими людьми, — то вынимающими его след, то подкидывающими ему на дорогу заговоренные-заклятые «на болесть» вещи. «Одолень-трава» считалась отгоняющей от путника всякое зло. Выезжая-выходя в путь-дорогу, отчитывались суеверные люди особым заговором, зашивая эту траву в ладанку и вешая ее на крест-тельник. «Еду я из поля в поле, в зеленые луга, в дальние места, по утренним и вечерним зорям; умываюсь медвяной росою, утираюсь солнцем, облекаюсь облаками, опоясываюсь чистыми звездами!» — начинается это заговорное слово. — «Еду я во чистом поле, а в чистом поле растет одолень-трава…» — продолжает оно свой вещий причет: «Одолень-трава! Не я тебя поливал, не я тебя породил, породила тебя Мать-Сыра-Земля, поливали тебя девки простоволосыя, бабы-самокрутки. Одолень-трава! Одолей ты злых людей: лихо бы на нас не думали, сквернаго не мыслили. Отгони ты чародея, ябедника. Одолень-трава! Одолей мне горы высокия, долы низкие, озеры синия, берега крутые, леса темные, пеньки и колоды. Иду я с тобою, одолень-трава, к окиян-морю, к реке Иордану, а в окиян-море, в реке Иордане, лежит бел-горюч камень алатырь. Как он крепко лежит предо мною, — так бы у злых людей язык не поворотился, руки не подымались, а лежать бы им крепко, как лежит бел-горюч камень алатырь! Спрячу
