га. Перед тем, как начать береженье гумна, знающие люди с молитвою ко св. Северьяну, памятуемому в этот день, очерчивали кочергою круг и посредине садились наземь. Это, по народному слову, заставляло Лесовика чуть не за версту обходить стороной оберегаемое место.
23-е и 24-е августа — «Евтихеевы дни». Церковь Православная чествует в эти дни двух Евтихеев — преподобного да священномученика. Посельщина-деревенщина примечает, что, если об эту пору доспеет ягода-брусника, то и со жнитвом овса надо торопиться. На 23-е августа, кроме Евтихия, падает, между прочим, память святого Луппа-мученика. «На Луппа льны лупятся!» — гласит народная молвь. По примете сельскохозяйственного опыта, лен две недели цветет, четыре недели спеет, а на седьмую — семя летит. «Хорошо, — замечает деревня, — коли Евтихий будет тихий, а то не удержишь льняное семя на корню: все дочиста вылупится!» В Сибири с Луппова дня начинаются во многих местах первые заморозки — «лупенские», за которыми идут вслед и другие: покровские, катерининские да Михайловские. За шесть суток до конца августа-«соберихи» приходит на Русь Титов день. «Святой Тит последний гриб растит!» — говорят в среднем Поволжье. «Грибы грибами, а молотьба — за плечами!» — приговаривают в Симбирской губернии, напоминая, к слову, об известном прибаутке: «Тит, Тит! Иди молотить! — Зубы болят! — Тит, Тит, иди кисель есть! — А где моя большая ложка?..» С Титова на Натальин (26-е августа) день варят ввечеру бабы овсяный кисель. День Адриана и Наталии зовется «овсяницами»; с этой поры начинают дружно косить в полях овсы: «Ондреян с Натальей овсы закашивают». В старые годы в этот день ввечеру носили мужики сноп овсяный (связанный из первого скошенного овса) на барский двор. При этом пелись впроголос особые песни. Теперь этого обычая нигде не соблюдают, но — по старой памяти — кое-где ещё ставится наособицу первый сноп: захватывается сиоля в избу, где и помещается в «большой кут», под образа. Возвратившись с работы из поля, хозяйка поспешно собирает ужин, приготовленный заранее. Садятся за стол православные и начинают угощаться толокном, замешенным на кислом молоке («дежень»), да овсяным киселем или блинами. «Ондреян толокно месил, Наталья блины пекла!» — приговаривает хозяйка. — «Спасибо за сладкий дежен, за сытые блины!» — вставая из-за стола, обращаются к ней угощавшиеся: — «А нет ли ещё грешневой
