свой приказ — наособицу: чем зубастому кормиться, где промышлять добычу. «Обреченная скотинка — не животинка!» — говорит по этому случаю сельский люд, говорит-приговаривает: «Ловит волк свою роковую овечку!», «Без Юрьева наказу и серый (волк) сыт не будет!», «На что волк сер, а и тот по закону живет: что Егорий скажет, на том все и порешится!», «Святой Егорий держит волка впроголодь, а то бы — хоть и скота не води!» В среднем Поволжье, по захолустным деревням, ещё недавно было в обычае — перед выгоном стада на первое пастбище выходить вечером в луга и выкликать: «Волк, волк, скажи, какую животинку облюбуешь, на какую от Егорья наказ тебе вышел?» После этого выкликавшие, преимущественно — старейшие в семье, шли домой, в темноте заходили в овчарню и схватывали первую попавшуюся под руки овцу. Она обрекалась на жертву зверю; её резали, отрубленную голову и ноги бросали в поле, а остальное мясо жарили-варили для самих себя и для угощенья пастухов.
О св. Егорий, как волчьем хозяине, ходит по народной Руси немало разнообразных сказов-преданий. В одном, наиболее любопытном из них, ведется речь о том, как шел через лес некий, не почитавший Бога и угодников Божиих, злой пастух; шел он к роднику — напиться водицы. Идет пастух и видит: стоит старый коренастый да ветвистый дуб, а вся понизь вокруг него прибита к земле, вся утолочена. «Дай-ка», — говорит пастух, — «дай-ка посмотрю, что тут делается!» Влез пастух на дуб, видит — едет на белом коне своем святой Егорий, а вслед за ним целая стая волков бежит. Ни жив, ни мертв сидит пастух на дубу, шелохнуть веточку боится. А Егорий подъехал к утолоченному месту, остановился под дубом и начал отдавать свои наказы волкам: рассылает их, серых, во все стороны света белого, говорит — кому чем питаться весной красною, знойным летечком, вплоть до ненастной осени. Шло время, всех волков разослал, всех наделил краюшками хлеба заботливый волчий хозяин; вдруг (видит пастух) тащится из лесной заросли старый-престарый хромой волк. «А мне-то что ж?» — спрашивает волк. — «А тебе, — говорит св. Егорий, — вон на дубу сидит!» Сказал и уехал на своем коне. А волк сел под дубом, — сидит, а сам кверху — на пастуха — смотрит да зубами щелкает. Сидит волк день, сидит серый другой день, — все ждет, что слезет пастух, — ждет-подождет,
