потерявшіе головы, нынѣ чувствуютъ себя «въ пустынѣ, — увы! — не безлюдной». Они — безсильны въ бурѣ возбужденныхъ страстей. Жизнью правятъ люди, находящіеся въ непрерывномъ состояніи «запальчивости и раздраженія». Это состояніе признается закономъ одною изъ причинъ, дающихъ преступнику право на снисхожденіе къ нему, но — это все таки состояніе «вмѣняемости».
«Гражданская война», т.-е. взаимоистребленіе демократіи къ злорадному удовольствію ея враговъ, затѣяно и разжигается этими людьми. И теперь уже и для пролетаріата, околдованнаго ихъ демагогическимъ краснорѣчіемъ, ясно, что ими руководятъ не практическіе интересы рабочаго класса, а теоретическое торжество анархо-синдикалистскихъ идей.
Сектанты и фанатики, постепенно возбуждая несбыточныя, неосуществимые въ условіяхъ дѣйствительности надежды и инстинкты темной массы, они изолируютъ пролетарскую, истинно соціалистическую, сознательно революціонную интеллигенцію, — они отрываютъ у рабочаго класса голову.
И если они рѣшаются играть судьбою цѣлаго класса, — что имъ до судьбы одного изъ старыхъ, лучшихъ товарищей своихъ, до жизни одного изъ честнѣйшихъ рыцарей соціализма?
Какъ для полоумнаго протопопа Аввакума, для нихъ догматъ выше человѣка.
Чѣмъ все это кончится для русской демократіи, которую такъ упорно стараются обезличить?
потерявшие головы, ныне чувствуют себя «в пустыне, — увы! — не безлюдной». Они — бессильны в буре возбуждённых страстей. Жизнью правят люди, находящиеся в непрерывном состоянии «запальчивости и раздражения». Это состояние признаётся законом одною из причин, дающих преступнику право на снисхождение к нему, но — это всё-таки состояние «вменяемости».
«Гражданская война», то есть взаимоистребление демократии к злорадному удовольствию её врагов, затеяно и разжигается этими людьми. И теперь уже и для пролетариата, околдованного их демагогическим красноречием, ясно, что ими руководят не практические интересы рабочего класса, а теоретическое торжество анархо-синдикалистских идей.
Сектанты и фанатики, постепенно возбуждая несбыточные, неосуществимые в условиях действительности надежды и инстинкты тёмной массы, они изолируют пролетарскую, истинно социалистическую, сознательно революционную интеллигенцию, — они отрывают у рабочего класса голову.
И если они решаются играть судьбою целого класса, — что им до судьбы одного из старых, лучших товарищей своих, до жизни одного из честнейших рыцарей социализма?
Как для полоумного протопопа Аввакума, для них догмат выше человека.
Чем всё это кончится для русской демократии, которую так упорно стараются обезличить?
Да, — мы переживаемъ бурю темныхъ страстей; прошлое вскрыло предъ нами свои глубочайшія нѣдра и показываетъ намъ, до чего отвратительно искаженъ человѣкъ; вокругъ насъ мечется вьюга жадности, ненависти, мести;
Да, мы переживаем бурю тёмных страстей; прошлое вскрыло пред нами свои глубочайшие недра и показывает нам, до чего отвратительно искажён человек; вокруг нас мечется вьюга жадности, ненависти, мести;
