— А то какъ же?
— Ихъ обязательно надо до смерти бить, а то — житья не будетъ отъ нихъ…
Солидный, сѣдой человѣкъ, краснолицый и чѣмъ то похожій на мясника, уверенно говоритъ:
— Теперь — суда нѣтъ, значитъ, должны мы сами себя судить…
Какой-то остроглазый, потертый человѣкъ спрашиваетъ:
— А не очень ли просто это, — если сами себя?
Сѣдой отвѣчаетъ лѣниво и не взглянувъ на него:
— Проще — лучше. Скорѣй, главное.
— Чу, воетъ!
Толпа замолчала, вслушиваясь. Издали, съ рѣки, доносится дикій, тоскливый крикъ.
Уничтоживъ именемъ пролетаріата старые суды, гг. народные комиссары этимъ самымъ укрѣпили въ сознаніи «улицы» ея право на «самосудъ», — звѣриное право. И раньше, до революціи, наша улица любила бить, предаваясь этому мерзкому «спорту» съ наслажденіемъ. Нигдѣ человѣка не бьютъ такъ часто, съ такимъ усердіемъ и радостью, какъ у насъ, на Руси. «Дать въ морду», «подъ душу», «подъ микитки», «подъ девятое ребро», «намылить шею», «накостылять затылокъ», «пустить изъ носу юшку» — все это наши русскія милыя забавы. Этимъ — хвастаются. Люди слишкомъ привыкли къ тому, что ихъ «съ измала походя бьютъ», — бьютъ родители, хозяева, била полиція.
И вотъ теперь этимъ людямъ, воспитаннымъ истязаніями, какъ бы дано право свободно истязать другъ друга. Они пользуются своимъ «правомъ» съ явнымъ сладострастіемъ, съ невѣроятной жестокостью. Уличные «самосуды» стали ежедневнымъ «бытовымъ явленіемъ», и надо помнить,
— А то как же?
— Их обязательно надо до смерти бить, а то — житья не будет от них…
Солидный, седой человек, краснолицый и чем-то похожий на мясника, уверенно говорит:
— Теперь — суда нет, значит, должны мы сами себя судить…
Какой-то остроглазый, потёртый человек спрашивает:
— А не очень ли просто это, — если сами себя?
Седой отвечает лениво и не взглянув на него:
— Проще — лучше. Скорей, главное.
— Чу, воет!
Толпа замолчала, вслушиваясь. Издали, с реки, доносится дикий, тоскливый крик.
Уничтожив именем пролетариата старые суды, г-да народные комиссары этим самым укрепили в сознании «улицы» её право на «самосуд», — звериное право. И раньше, до революции, наша улица любила бить, предаваясь этому мерзкому «спорту» с наслаждением. Нигде человека не бьют так часто, с таким усердием и радостью, как у нас, на Руси. «Дать в морду», «под душу», «под микитки», «под девятое ребро», «намылить шею», «накостылять затылок», «пустить из носу юшку» — всё это наши русские милые забавы. Этим — хвастаются. Люди слишком привыкли к тому, что их «сызмала походя бьют», — бьют родители, хозяева, била полиция.
И вот теперь этим людям, воспитанным истязаниями, как бы дано право свободно истязать друг друга. Они пользуются своим «правом» с явным сладострастием, с невероятной жестокостью. Уличные «самосуды» стали ежедневным «бытовым явлением», и надо помнить,
