летаріатъ, очевидно безсильный истребить хулиганство въ своей средѣ.
Далѣе: «молодой богатырь, творя новую жизнь», дѣлаетъ все болѣе невозможнымъ книгопечатаніе, ибо есть типографіи, гдѣ наборщики вырабатываютъ только 38% дѣтской нормы, установленной союзомъ печатниковъ.
Пролетаріатъ, являясь количественно слабосильнымъ среди стомилліоннаго деревенскаго полуграмотнаго населенія Россіи, долженъ понимать, какъ важно для него возможное удешевленіе книги и расширеніе книгопечатанія. Онъ этого не понимаетъ на свою бѣду.
Онъ долженъ также понимать, что сидитъ на штыкахъ, а это — какъ извѣстно — не очень прочный тронъ.
И вообще — «отрицательныхъ явленій» много, — а гдѣ же положительныя? Они не замѣтны, если не считать «декретовъ» Ленина и Троцкаго, но я сомнѣваюсь, чтобъ пролетаріатъ принималъ сознательное участіе въ творчествѣ этихъ «декретовъ». Нѣтъ, если бы пролетаріатъ вполнѣ сознательно относился къ этому бумажному творчеству, — оно было бы невозможнымъ, въ томъ видѣ, въ какомъ дано.
Статья въ «Правдѣ» заключается нижеслѣдующимъ лирическимъ вопросомъ:
Когда на свѣтломъ празднике народовъ въ одномъ братскомъ порывѣ сольются прежніе невольные враги, на этомъ пиршествѣ мира будетъ ли желаннымъ гостемъ Горькій, такъ поспѣшно ушедшій изъ рядовъ подлинной революціонной демократіи?
Разумѣется ни авторъ статьи, ни я не доживемъ до «свѣтлаго праздника» — далеко до него, пройдутъ десятилѣтія упорной, будничной, культурной работы для созданія этого праздника.
А на праздникѣ, гдѣ будетъ торжествовать свою легкую побѣду деспотизмъ полуграмотной массы и, какъ раньше, какъ всегда — личность человѣка останется угнетенной, мнѣ на этомъ «праздникѣ» дѣлать нечего и для меня это — не праздникъ.
летариат, очевидно бессильный истребить хулиганство в своей среде.
Далее: «молодой богатырь, творя новую жизнь», делает всё более невозможным книгопечатание, ибо есть типографии, где наборщики вырабатывают только 38% детской нормы, установленной союзом печатников.
Пролетариат, являясь количественно слабосильным среди стомиллионного деревенского полуграмотного населения России, должен понимать, как важно для него возможное удешевление книги и расширение книгопечатания. Он этого не понимает на свою беду.
Он должен также понимать, что сидит на штыках, а это — как известно — не очень прочный трон.
И вообще — «отрицательных явлений» много, — а где же положительные? Они не заметны, если не считать «декретов» Ленина и Троцкого, но я сомневаюсь, чтоб пролетариат принимал сознательное участие в творчестве этих «декретов». Нет, если бы пролетариат вполне сознательно относился к этому бумажному творчеству, — оно было бы невозможным, в том виде, в каком дано.
Статья в «Правде» заключается нижеследующим лирическим вопросом:
Когда на светлом празднике народов в одном братском порыве сольются прежние невольные враги, на этом пиршестве мира будет ли желанным гостем Горький, так поспешно ушедший из рядов подлинной революционной демократии?
Разумеется ни автор статьи, ни я не доживем до «светлого праздника» — далеко до него, пройдут десятилетия упорной, будничной, культурной работы для создания этого праздника.
А на празднике, где будет торжествовать свою лёгкую победу деспотизм полуграмотной массы и, как раньше, как всегда — личность человека останется угнетённой, мне на этом «празднике» делать нечего и для меня это — не праздник.
