цессѣ: такъ же, какъ тогда ко мнѣ приходятъ плакать и жаловаться матери, жены, сестры заключенныхъ; какъ прежде — аресты совершаются «по щучьему велѣнью», арестованныхъ держатъ въ отвратительныхъ условіяхъ, чиновники «новаго строя» относятся къ подслѣдственному такъ же бюрократически-безсердечно, какъ относились прежде. Мнѣ кажется, что въ моей области нѣтъ измѣнѣній къ лучшему».
А я думаю, что въ этой области слѣдуетъ ожидать всѣхъ возможныхъ измѣненій къ худшему. При монархіи покорные слуги Романова иногда не отказывали себѣ въ удовольствіи полиберальничать, покритиковать режимъ, поныть на тему о гуманизмѣ и вообще немножко порисоваться благодушіемъ, показать невольному собесѣднику, что и въ сердцѣ заядлаго чиновника не всѣ добрыя начала истреблены усердной работой по охранѣ гнилья и мусора.
Наиболѣе умные, вѣроятно, понимали, что «политикъ» человѣкъ, въ сущности и для нихъ не вредный, — работая надъ освобожденіемъ Россіи, онъ работалъ и надъ освобожденіемъ чиновника отъ хамоватой «верховной власти».
Теперь самодержавія нѣтъ и можно показать всю «красоту души», освобожденной изъ плѣна строгихъ циркуляровъ.
Теперь чиновникъ стараго режима, кадетъ или октябристъ, встаетъ предъ арестованнымъ демократомъ какъ его органическій врагъ, либеральная маниловщина — никому не нужна и не умѣстна.
Съ точки зрѣнія интересовъ партій и политической борьбы все это вполнѣ естественно, а «по человѣчеству» — гнусно и будетъ еще гнуснѣй по мѣрѣ неизбѣжнаго обостренія отношеній между демократіей и врагами ея.
Въ одной изъ грязненькихъ, уличныхъ газетъ нѣкто напечаталъ свои впечатлѣнія отъ поѣздки въ Царское Село. Въ малограмотной статейкѣ, предназначенной на потѣху
цессе: так же, как тогда ко мне приходят плакать и жаловаться матери, жены, сестры заключённых; как прежде — аресты совершаются «по щучьему веленью», арестованных держат в отвратительных условиях, чиновники «нового строя» относятся к подследственному так же бюрократически бессердечно, как относились прежде. Мне кажется, что в моей области нет изменений к лучшему.
А я думаю, что в этой области следует ожидать всех возможных изменений к худшему. При монархии покорные слуги Романова иногда не отказывали себе в удовольствии полиберальничать, покритиковать режим, поныть на тему о гуманизме и вообще немножко порисоваться благодушием, показать невольному собеседнику, что и в сердце заядлого чиновника не все добрые начала истреблены усердной работой по охране гнилья и мусора.
Наиболее умные, вероятно, понимали, что «политик» человек, в сущности и для них не вредный, — работая над освобождением России, он работал и над освобождением чиновника от хамоватой «верховной власти».
Теперь самодержавия нет и можно показать всю «красоту души», освобождённой из плена строгих циркуляров.
Теперь чиновник старого режима, кадет или октябрист, встаёт пред арестованным демократом как его органический враг, либеральная маниловщина — никому не нужна и не уместна.
С точки зрения интересов партий и политической борьбы всё это вполне естественно, а «по-человечеству» — гнусно и будет ещё гнусней по мере неизбежного обострения отношений между демократией и врагами её.
В одной из грязненьких, уличных газет некто напечатал свои впечатления от поездки в Царское Село. В малограмотной статейке, предназначенной на потеху
