шія для всѣхъ людей, какъ дѣйствия, не способныя разрѣшить споръ и углубляющія вражду, — порицать все это еще не значитъ быть «пораженцемъ» и «непротивленцемъ». Особенно несвойственно это мнѣ, человѣку, который проповѣдуетъ активное отношеніе къ жизни. Можетъ быть я — въ нѣкоторыхъ случаяхъ — не стану защищать себя, но на защиту любимаго мною у меня хватитъ силъ.
И сейчасъ я вспомнилъ объ отношеніи къ мыслямъ, изложеннымъ мною въ статье «Двѣ души», вовсе не въ цѣляхъ самозащиты, самооправданія. Я понимаю, что въ злой словесной дракѣ, которую мы для приличія именуемъ «полемикой», — драчунамъ нѣтъ дѣла до правды, они взаимно ищутъ другъ у друга словесныхъ ошибокъ, обмолвокъ, слабыхъ мѣстъ и бьютъ другъ друга не столько для доказательства истинности вѣрованій своихъ, сколько для публичной демонстраціи своей ловкости.
Нѣтъ, я вспомнилъ о «Двухъ душахъ» для того, чтобъ спросить бумажныхъ враговъ моихъ: когда они были болѣе искренни, — когда ругали меня за мое нелестное мнѣніе о русскомъ народѣ или теперь, когда они ругаютъ русскій народъ моими же словами?
Я никогда не былъ демагогомъ и не буду таковымъ. Порицая нашъ народъ за его склонность къ анархизму, нелюбовь къ труду, за всяческую его дикость и невѣжество, я помню: инымъ онъ не могъ быть. Условія, среди которыхъ онъ жилъ, не могли воспитать въ немъ ни уваженія къ личности, ни сознанія правъ гражданина, ни чувства справедливости, — это были условія полнаго безправія, угнетенія человѣка, бестыднѣйшей лжи и звѣрской жестокости. И надо удивляться, что при всѣхъ этихъ условіяхъ, народъ всетаки сохранилъ въ себѣ не мало человѣческихъ чувствъ и нѣкоторое количество здороваго разума.
Вы жалуетесь: народъ разрушаетъ промышленность!
А кто-же и когда внушалъ ему, что промышленность есть основа культуры, фундаментъ соціальнаго и государственнаго благополучія?
шие для всех людей, как действия, неспособные разрешить спор и углубляющие вражду, — порицать всё это ещё не значит быть «пораженцем» и «непротивленцем». Особенно несвойственно это мне, человеку, который проповедует активное отношение к жизни. Может быть я — в некоторых случаях — не стану защищать себя, но на защиту любимого мною у меня хватит сил.
И сейчас я вспомнил об отношении к мыслям, изложенным мною в статье «Две души», вовсе не в целях самозащиты, самооправдания. Я понимаю, что в злой словесной драке, которую мы для приличия именуем «полемикой», — драчунам нет дела до правды, они взаимно ищут друг у друга словесных ошибок, обмолвок, слабых мест и бьют друг друга не столько для доказательства истинности верований своих, сколько для публичной демонстрации своей ловкости.
Нет, я вспомнил о «Двух душах» для того, чтоб спросить бумажных врагов моих: когда они были более искренни, — когда ругали меня за моё нелестное мнение о русском народе или теперь, когда они ругают русский народ моими же словами?
Я никогда не был демагогом и не буду таковым. Порицая наш народ за его склонность к анархизму, нелюбовь к труду, за всяческую его дикость и невежество, я помню: иным он не мог быть. Условия, среди которых он жил, не могли воспитать в нём ни уважения к личности, ни сознания прав гражданина, ни чувства справедливости, — это были условия полного бесправия, угнетения человека, бесстыднейшей лжи и зверской жестокости. И надо удивляться, что при всех этих условиях, народ всё-таки сохранил в себе немало человеческих чувств и некоторое количество здорового разума.
Вы жалуетесь: народ разрушает промышленность!
А кто же и когда внушал ему, что промышленность есть основа культуры, фундамент социального и государственного благополучия?
