Вспомните Кишиневъ, Одессу, Кіевъ, Бѣлостокъ, Баку, Тифлисъ и безчисленное количество отвратительныхъ убійствъ въ десяткахъ мелкихъ городовъ.
Я никого не утѣшаю, а всего менѣе — самого себя, но я всетаки не могу не обратить вниманія читателя на то, что хоть въ малой степени смягчаетъ подлыя и грязныя преступленія людей.
Не забудемъ также, что тѣ люди, которые всѣхъ громче кричатъ «отечество въ опасности», имѣли всѣ основанія крикнуть эти тревожныя слова еще три года тому назадъ — въ іюлѣ 1914 г.
По соображеніямъ партійной и классовой эгоистической тактики они этого не сдѣлали, и на протяженіи трехъ лѣтъ русскій народъ былъ свидѣтелемъ гнуснѣйшей анархіи, развиваемой сверху.
Нисходя еще глубже въ прошлое, мы встрѣчаемъ у руля русской государственности и Столыпина, несомнѣннаго анархиста, — его поддерживали апплодисментами какъ разъ тѣ самые благомыслящіе республиканцы, которые нынѣ громко вопятъ объ анархіи и необходимости борьбы съ нею.
Конечно, «кто ничего не дѣлаетъ — не ошибается», но у насъ ужасно много людей, которые что ни сдѣлаютъ — ошибаются.
Да, да, — съ анархіей всегда надобно бороться, но иногда надо умѣть побѣждать и свой собственный страхъ предъ народомъ.
Отечество чувствовало бы себя въ меньшей опасности, если бъ въ отечествѣ было больше культуры.
Къ сожалѣнію, по вопросу о необходимости культуры и о типѣ ея, потребномъ для насъ, мы, кажется, все еще не договорились до опредѣленныхъ рѣшеній, — по крайней мѣрѣ въ началѣ войны, когда московскіе философы остроумно и вполнѣ искренно сравнивали Канта съ Круппомъ, — эти рѣшенія были неясны для насъ.
Можно думать, что проповѣдь «самобытной» культуры именно потому возникаетъ у насъ обязательно въ эпохи
Вспомните Кишинев, Одессу, Киев, Белосток, Баку, Тифлис и бесчисленное количество отвратительных убийств в десятках мелких городов.
Я никого не утешаю, а всего менее — самого себя, но я всё-таки не могу не обратить внимания читателя на то, что хоть в малой степени смягчает подлые и грязные преступления людей.
Не забудем также, что те люди, которые всех громче кричат «отечество в опасности», имели все основания крикнуть эти тревожные слова еще три года тому назад — в июле 1914 г.
По соображениям партийной и классовой эгоистической тактики они этого не сделали, и на протяжении трех лет русский народ был свидетелем гнуснейшей анархии, развиваемой сверху.
Нисходя еще глубже в прошлое, мы встречаем у руля русской государственности и Столыпина, несомненного анархиста, — его поддерживали аплодисментами как раз те самые благомыслящие республиканцы, которые ныне громко вопят об анархии и необходимости борьбы с нею.
Конечно, «кто ничего не делает — не ошибается», но у нас ужасно много людей, которые что ни сделают — ошибаются.
Да, да, — с анархией всегда надобно бороться, но иногда надо уметь побеждать и свой собственный страх пред народом.
Отечество чувствовало бы себя в меньшей опасности, если б в отечестве было больше культуры.
К сожалению, по вопросу о необходимости культуры и о типе её, потребном для нас, мы, кажется, всё еще не договорились до определенных решений, — по крайней мере в начале войны, когда московские философы остроумно и вполне искренно сравнивали Канта с Круппом, — эти решения были неясны для нас.
Можно думать, что проповедь «самобытной» культуры именно потому возникает у нас обязательно в эпохи
