Поколѣнію, которое первымъ приметъ новый строй жизни, свобода досталась дешево; это поколѣніе плохо знаетъ страшныя усилія людей, на протяженіи цѣлаго вѣка постепенно разрушавшихъ мрачную крѣпость русскаго монархизма. Обыватель не зналъ той адовой, кротовой работы, которая сдѣлана для него, — этотъ каторжный трудъ невѣдомъ не только одному обывателю десятисотъ уѣздныхъ городовъ россійскихъ.
Мы собираемся, и мы обязаны строить новую жизнь на началахъ, о которыхъ издавна мечтали. Мы понимаемъ эти начала разумомъ, они знакомы намъ въ теоріи, но — этихъ началъ нѣтъ въ нашемъ инстинктѣ, и намъ страшно трудно будетъ ввести ихъ въ практику жизни, въ древній русскій бытъ. Именно намъ трудно, ибо мы, повторяю, народъ совершенно невоспитанный соціально, и также мало воспитана въ этомъ отношеніи наша буржуазія, нынѣ идущая къ власти. И надо помнить, что буржуазія беретъ въ свои руки не государство, а развалины государства, она беретъ эти хаотическія развалины при условіяхъ, неизмѣримо болѣе трудныхъ, чѣмъ условія 1905/6 года. Пойметъ ли она, что ея работа будетъ успѣшна только при условіи прочнаго единенія съ демократіей, и что дѣло укрѣпленія позицій, отнятыхъ у старой власти, не будетъ прочно при всѣхъ иныхъ условіяхъ? Несомнѣнно, что буржуазія должна поправѣть, но съ этимъ не нужно торопиться, чтобы не повторить мрачной ошибки 1906 года.
Въ свою очередь, революціонная демократія должна бы усвоить и почувствовать свои общегосударственныя задачи, необходимость для себя принять дѣятельное участіе въ организаціи экономической силы страны, въ развитіи производительной энергіи Россіи, въ охранѣ ея свободы отъ всѣхъ посягательствъ извнѣ и извнутри.
Одержана только одна побѣда — завоевана политическая власть, предстоитъ одержать множество побѣдъ гораздо болѣе трудныхъ, и, прежде всего, мы обязаны одержать побѣду надъ собственными иллюзіями.
Поколению, которое первым примет новый строй жизни, свобода досталась дёшево; это поколение плохо знает страшные усилия людей, на протяжении целого века постепенно разрушавших мрачную крепость русского монархизма. Обыватель не знал той адовой, кротовой работы, которая сделана для него, — этот каторжный труд неведом не только одному обывателю десятисот уездных городов российских.
Мы собираемся, и мы обязаны строить новую жизнь на началах, о которых издавна мечтали. Мы понимаем эти начала разумом, они знакомы нам в теории, но — этих начал нет в нашем инстинкте, и нам страшно трудно будет ввести их в практику жизни, в древний русский быт. Именно нам трудно, ибо мы, повторяю, народ совершенно невоспитанный социально, и также мало воспитана в этом отношении наша буржуазия, ныне идущая к власти. И надо помнить, что буржуазия берёт в свои руки не государство, а развалины государства, она берёт эти хаотические развалины при условиях, неизмеримо более трудных, чем условия 1905/6 года. Поймёт ли она, что её работа будет успешна только при условии прочного единения с демократией, и что дело укрепления позиций, отнятых у старой власти, не будет прочно при всех иных условиях? Несомненно, что буржуазия должна поправеть, но с этим не нужно торопиться, чтобы не повторить мрачной ошибки 1906 года.
В свою очередь, революционная демократия должна бы усвоить и почувствовать свои общегосударственные задачи, необходимость для себя принять деятельное участие в организации экономической силы страны, в развитии производительной энергии России, в охране её свободы от всех посягательств извне и изнутри.
Одержана только одна победа — завоёвана политическая власть, предстоит одержать множество побед гораздо более трудных, и, прежде всего, мы обязаны одержать победу над собственными иллюзиями.
