Точно также и относительно духовной субстанціи мы имѣемъ не болѣе ясное понятіе. Различныя душевныя дѣйствія, какъ напр. мышленіе, страхъ и т. п. мы не можемъ считать за существующія сами по себѣ и точно также не можемъ приписать ихъ тѣлу; поэтому мы относимъ ихъ къ другой субстанціи, которую называемъ духомъ. Наряду съ этими двумя видами субстанціи, тѣлесной и духовной, мы имѣемъ еще идею о третьей субстанціи, именно о Богѣ. Идеи о Богѣ мы достигаемъ, повышая до безконечности идеи силы, разума и воли. Но такъ какъ мы не обладаемъ яснымъ познаніемъ субстанцій, то Локкъ отрицаетъ возможность метафизики, какъ науки о субстанціональномъ бытіи, предвосхищая такимъ образомъ мысль Канта.—Кромѣ сложныхъ понятій единичныхъ субстанцій, разумъ образуетъ сложныя коллективныя понятія о субстанціяхъ какъ напр. войско, флотъ, городъ, міръ; эти коллективныя понятія образуются душой при помощи ея соединяющей способности. Изъ сравненія многихъ вещей другъ съ другомъ возникаютъ понятія отношенія; къ нимъ относятся понятія причины и дѣйствія, временныхъ и пространственныхъ отношеній, тождества и различія, степеней и т. п.
Въ третьей книгѣ опыта Локкъ разсматриваетъ языкъ, въ четвертой—знаніе и мнѣніе. Слова суть знаки представляемыхъ объектовъ. Истина и ложь лежатъ въ сужденіяхъ, а не въ отдѣльныхъ представленіяхъ. Такія положенія, какъ законъ противорѣчія, служатъ для диспутированія, но не для знанія. Положенія, вполнѣ или отчасти тождественныя, не даютъ никакого новаго знанія. Мы познаемъ самихъ себя путемъ внутренняго воспріятія и Бога путемъ заключенія отъ существующаго къ первой причинѣ, съ полной очевидностью: міръ—съ меньшей очевидностью; по ту сторону разумнаго познанія лежитъ вѣра въ божественное откровеніе; однако откровеніемъ можно считать только то, что не противорѣчитъ достовѣрному разумному познанію.
„Опытъ о человѣческомъ разумѣ“ открылъ собою новую эру въ философіи человѣческаго духа, подобно тому, какъ дѣло Ньютона создало новую эпоху въ философіи природы. Локкъ
