особей. Это была кровно спаянная группа, которая имела свою охотничью территорию, чтобы не сталкиваться с другими обществами. И отсюда, из этой первобытной ячейки, стало развиваться человечество. Безусловно, если бы здесь, внутри рода, не было солидарности, люди погибли бы.
Мы видим и у обезьян эту стадность. Нет основания думать, что человек развивался иначе. Не нужно первобытного человека ставить ниже обезьяны. Тот простейший инстинкт, который имеется у обезьян, существовал с самого начала и у человека. При чем, после того, как человек спустился с дерева и свои руки, приспособленные для лазанья по деревьям, освободил для хватанья, после того, как свой мозг обогатил опытом, после того, как он обезьянью сигнализацию разработал в более сложную речь, он должен был осознать по-иному и мораль. Мы находим очень скоро религиозное объяснение морали. Еще нет классов, но мы сейчас же видим, как нарождаются полуклассовые тенденции. Старики держатся традиций, они учат молодых и детей, как вообще надо существовать на свете. У этих стариков есть свои интересы. Эти слабые члены общества, которые не работают физически, которым нужно, чтобы их кормили — это есть первоначальная интеллигенция — вот эта группа стариков очень долго еще в дикарском быту является эксплоатирующей властной силой. „Старики решили“ — часто слышится в таком обществе. У них является стремление ссылаться на предков и их души, закрепить те особенности общества, которые для этих стариков выгодны и, конечно, глупые старики могли только погубить свое общество, а умных стариков слушали. Такие умные старики должны были давать правила, в общем, выгодные и для общества. Так
