приверженец Жан-Жака Pyссо, Максимилиан Робеспьер, был восстановителем божественных и реакционно-гражданских порядков во Франции.
В тридцатых и сороковых годах полагали, что когда наступит опять пора для революционного действия, то доктора философии, школы Гегеля, оставят далеко за собою самых смелых деятелей девятидесятых годов и удивят мир своим, строго логическим, беспощадным революционизмом. На эту тему поэт Гейне написал много красноречивых слов: «Все ваши революции ничто, говорил он французам, перед нашею будущею немецкою революциею. Мы, имевшие дерзость систематически, ученым образом уничтожить весь божественный мир, мы не остановимся ни перед какими кумирами на земле и не успокоимся, пока на развалинах привиллегий и власти, мы не завоюем для целого мира полнейшего равенства и полнейшей свободы“. Почти такими же словами возвещал Гейне французам будущие чудеса германской революции. И многие верили ему. Но увы! опыта 1848 и 1849 годов было достаточно, чтобы разбить в прах эту веру. Германские революционеры не только не превзошли героев первой французской революции, но даже не умели сравниться с французскими революционерами тридцатых годов.
Какая причина этой плачевной несостоятельности? Она об'ясняется, разумеется главным образом, специальным историческим характером немцев, располагающим их гораздо более к верноподданическому послушанию, чем к бунту, но также и тем абстрактным методом, которым она шла к революции. Сообразно, опять таки, своей природе, она шла не от жизни к мысли, но от мысли к жизни. Но кто отправляется от отвлеченной мысли, тот никогда не доберется до жизни, потому что из метафизики в жизнь нет дороги. Они разделены пропастью. А перескочить через эту пропасть, совершить Salto mortale или то, что сам Гегель назвал квалитативным
