работники должны и могут без малейшей опасности для своей самостоятельности встретиться братски с немецкими работниками, союз с которыми на другой почве для них решительно невозможен.
Таков единственный путь для освобождения славян. Но путь, по которому идет ныне огромное большинство западно и юго-славянской молодёжи под предводительством своих маститых и более или менее заслуженных патриотов совершенно противный, исключительно государственный и для народных масс гибельный.
Возьмем для примера турецкую Сербию, и именно сербское княжество, как единственный пункт вне России, да еще Черногорию, где славянский элемент дошел до политического существования, более или менее самостоятельного.
Сербский народ пролил много крови, чтобы освободиться из под турецкого ига; но едва освободился он от турок, как его запрягли в новое на этот раз домашнее государство под именем княжества сербского, иго которого в действительности чуть ли не тяжелее турецкого. Едва эта часть сербской земли получила вид, устройство, законы, учреждения более или менее правильного государства, как народная жизнь, и народная сила, возбудившие героическую борьбу против турок и одержавшие над ними окончательную победу, как будто вдруг замерли. Народ, правда, невежественный и чрезвычайно бедный, но энергический, страстный и от природы вольнолюбивый, вдруг обратился в безгласное и как бы неподвижное стадо, отданное на жертву бюрократическому грабежу и деспотизму.
В турецкой Сербии нет ни дворянства, ни очень больших поземельных собственников, нет ни промышленников, ни чрезвычайно богатых купцов — за то образовалась новая, бюрократическая аристократия, состоящая из молодых людей, воспитанных, большею, частью, на казенный счет в Одессе, в Москве, в Пе-