моментов человеческой жизни, блаженство которых будет увеличено во много раз. Это определение, как и другие, сформулированные в физическом плане, оставляет многого желать; оно, несмотря на это, значительно точнее, чем идеи дней и ночей. Виды блаженства, по-видимому, меняются до бесконечности, но смена сна и бодрствования не имеет места в небесной жизни.
Окончательное отделение астрального и ментального тел сопровождается обычно периодом совершенной бессознательности, продолжительность которого крайне изменчива — этот период аналогичен тому, который предшествует физической смерти. Пробуждение, которое приводит к активному состоянию ментального сознания, очень сходно с чувством отрешения ото сна. Иногда случается при пробуждении утром испытывать приятное чувство отдыха, во время которого человек сознаёт испытанное удовольствие, хотя мысль ещё бездействует и тело едва подчинилось власти воли. При своём пробуждении в небесном мире человек проходит также более или менее продолжительный период блаженства, всё возрастающего, прежде чем его сознание достигнет полной своей деятельности. Когда в нём пробуждается это невыразимое счастье, оно его всецело поглощает, и по мере его пробуждения, он видит, себя окружённым миром созданных им идеальных существ, свойства которых соответствуют природе того подплана, где он оказался.
Шестой подплан — второе небо
Отличительное свойство этого подразделения — религиозная антропоморфическая набожность. Если набожность этого рода отличается от религиозного чувства, испытываемого во втором астральном подплане, то происходит это от того, что первая лишена всякого эгоистического побуждения (человек, который её чувствует, совершенно не заботится о награде), тогда как во втором случае человек бывает движим надеждой извлечь какую-либо выгоду.
Во втором астральном подплане, существует известное религиозное чувство, но неизменно связанное с эгоистическими расчётами. Наоборот, вера, возводящая человека в шестой подплан небесного мира, совершенно освобождена от этого недостатка.
С другой стороны, не надо смешивать эту стадию верования с ещё более высокими формами её проявления, выражающимися в достижении какой-либо определённой цели, поставленной из любви к божеству. Несколько примеров выяснят рельефнее разницу, о которой мы говорим.
Из сущностей, выраженных вполне мыслью на этом уровне, многие относятся к восточным религиям. По меньшей мере надлежит, чтобы они в этом сходились и отличались чистым верованием, где бы рассудок и разум играли незначительную роль. Сюда можно отнести поклонников Вишну, воплотившегося в Кришну, или в другие виды, так же, как и некоторых приверженцев Шивы. Каждый из них погружён в оболочку своих
