её отличительным характером. Любовь к своему семейству или своим друзьям обеспечивает многим людям небесную жизнь; то же самое можно сказать и относительно благочестия. Однако, было бы ошибкой предположить, что всякая любовь и всякая набожность должны после смерти непременно выразиться на этом плане. Каждого из этих двух качеств существует очевидно два рода: эгоистический и альтруистический, и легко можно заключить, что только последний имеет значение.
Есть любовь, которая отдаётся вся целиком своему предмету, ничего не требуя в замен, и которая всегда забывает себя, не имеет мысли, что бы такое сделать, чтобы быть любимой в свою очередь.
Подобное чувство облагораживает духовную силу, и тогда эта сила может вполне выразиться только на ментальном плане.
Но существует и другое душевное движение, называемое иногда любовью — это страсть требовательная и эгоистическая. Быть любимым — вот чего она в особенности желает. Она отличается постоянной заботой: скорее получить, чем давать; и можно сильно опасаться, что при малейшем предлоге или даже без всякого предлога она выродится в ужасный порок — ревность. Вот род любви, который не заключает в себе никакого зародыша ментального развития. Никогда приводимые ею в движение силы не поднимутся выше астрального плана.
Приблизительно даже можно сказать относительно чувства, испытываемого довольно многочисленной категорией лиц религиозных и набожных, постоянною мыслью которых является вовсе не слава Божества, но гораздо более забота о том, как спасти свои души. Невозможно не спросить себя при изучении их, действительно ли они уже развили в себе какое-нибудь начало, достойное называться душой.
С другой стороны, мы находим истинное благочестие, никогда не думающее о себе и испытывающее к своему Божеству или своему руководителю только любовь и признательность, воспламенённые желанием действовать для него или во имя его. Подобное чувство часто имеет результатом небесную жизнь, более продолжительную и, сравнительно, более возвышенного характера.
Понятно, это бывает одинаково, каковы бы ни были божества или главы религий. Последователи Будды, Кришны, Ормузда, Мухаммеда и Христа — все получают свою долю небесного блаженства, продолжительность и качества которого зависят от живости и чистоты испытываемых им чувств, и ни в коем случае — от предмета их обожания. Однако, не менее справедливо, что от этого последнего зависит возможность для них получать наставления во время существования высшего, чем небесный мир.
Но человеческое благочестие, как и человеческая любовь, не бывает ни совершенно чисто, ни совершенно эгоистично. Как была бы отвратительна любовь, куда не входило бы никакой мысли, никакого стремления, чуждого эгоизму; с другой стороны, любовь, обычный, господствующий характер которой очень возвышен, может иногда оказаться смущённой внезапной вспышкой ревности или мимолётной эгоистической мыслью. Во всяком случае, закон
