III. Новый способ познания
Даже то чувство, которое даёт возможность утверждать только что изложенное, не является наименьшим чудом небесного мира. Наблюдатель не слышит, не видит, не испытывает осязательных ощущений посредством органов, отделённых друг от друга и ограниченных в своих способностях, как он это делает в нашем мире. Он уже более не обладает зрением и слухом, развитыми до неизмеримой силы, какими он был одарён на плане астральном. Вместо них он чувствует в себе присутствие какой-то новой и странной силы, которая не является ни одним из астральных чувств, но которая тем не менее заключает в себе их все и значительно их превосходит.
Эта сила позволяет ему, когда он находится в присутствии какого-нибудь человеческого существа или также какого-либо предмета, не только его видеть и слышать, но ещё и мгновенно его познавать, изнутри и снаружи, равно как его причины, последствия, всё, что может с ним случиться, по крайней мере в том, что касается плана ментального и всех других планов, лежащих ниже его.
Наблюдатель замечает, что думать и понимать составляет одно.
Никогда не замечается ни сомнения, ни колебания, ни медлительности в прямом действии этого чувства. Думает ли он о каком-либо месте — он уже находится там, о каком-либо друге — его друг уже присутствует перед ним.
Для него более не существует возможности недоразумений. Каким образом мог бы он быть обольщён или обманут внешним видом, раз на этом плане он читает, как в открытой книге, каждую мысль и каждое душевное движение своего друга?
Если на его долю выпало счастье иметь среди своих друзей особу, высшее чувство которой также развито, то их союз будет отличаться таким совершенством, какого в нашем низменном мире и представить себе невозможно.
Для них больше не существует расстояний и отдалённости друг от друга. Их чувства уж более не скрыты, а также не выражаются клочками в словах, совершенно недостаточных. Вопросы и ответы бесполезны, так как умственные образы читаются ими обоими в тот самый момент, когда они только образуются, и обмен мыслей так же быстр, как их лучезарное появление в интеллекте.
Все отрасли знания открываются для их изысканий, по крайней мере всё то, что не превосходит этого плана, уже и так столь высокого.
Прошедшее нашей Земли является перед их глазами, как настоящее.
Неизгладимые летописи, составляющие память природы, всегда к их услугам, и события истории — безразлично, древней или современной — развёртываются перед ними по из желанию.
Они более не зависят уже от историка, который часто, благодаря малой осведомлённости, тем самым обречён на большую или меньшую пристрастность.
