каждая в отдельности, между тем как общее им всем качество состоит в доставлении глубочайшей степени блаженства.
«Цветок» этой области, действительно, «погружает свой корень в тень всей земли», так как из каждого мира человек переходит на соответствующее небо, и непередаваемое счастье является цветком, распускающимся для всех достигших его людей. Они «переступили золотой мост», переброшенный через поток, отделяющий мир небесный от мира желаний; для них «в настоящем цикле» уже нет больше ни печалей, ни горестей" до тех пор, когда они опять оденутся в новое тело и ещё раз покинут небесный мир.
II. Блаженство небесного мира
Полнота счастья — такова первая и главная идея, которая должна служить основанием для всех наших представлений о небесной жизни. Мы говорим здесь не только о мире, в котором сама природа не оставляет места злу и печали; не только все обитатели его счастливы, но действительность идёт ещё гораздо далее. Это мир, где всякое существо, благодаря уже самому факту, что оно в нём находится, должно испытывать высочайшее духовное блаженство, какое оно только способно воспринять — одним словом, мир, отвечающий человеческим стремлениям настолько, насколько человек способен их испытывать.
Здесь-то вот мы в первый раз начинаем понимать до известных пределов то, что должно являться истинной природой Великого Источника жизни. Здесь в первый раз мы видим издали то, что должно быть Логосом и то, чем мы по Его призыву, должны сделаться. И когда в своей совокупности сверкает перед нашими изумлёнными взорами чудесная действительность, то мы испытываем непреодолимое ощущение, что благодаря этому познанию истины, уже никогда больше вперёд существование не явится нам в том же виде, как некогда прежде. Каким, действительно, образом засвидетельствовать без изумления абсолютную недостаточность того счастья, какое себе представляет человек нашего мира? Больше даже, мы вынуждены признать здесь, что его идеи относительно этого предмета — ни что иное, как нелепые бредни, противоречащие даже здравому смыслу, и никогда не осуществятся, а чаще всего даже случается, что человек положительно оборачивается спиной к цели, которой он желал бы достигнуть.
Наконец, здесь находятся истина и красота. Они оставляют далеко ниже себя все мечты и грёзы поэтов, и в сверкании их несказанной славы всякая другая радость кажется тусклой, бледной, нереальной и неспособной нас удовлетворить.
Несколько дальше мы постараемся осветить известные подробности, теперь же нам достаточно настойчиво указать на то обстоятельство, что это чудесное ощущение — не только блаженное отсутствие всякого зла и всякой дисгармонии, но ещё и ощущение, постоянное и непреодолимое, всеобъемлющей радости, и оно то является господствующим впечатлением, которое непосредственно исповедует человек,
