на ногахъ кандалы, но они скрыты въ суконныхъ шароварахъ, на плечахъ свободный суконный армякъ съ поясомъ. Изъ камеръ пере шли въ мастерсш я, и я не вид'Ьлъ имъ конца. Тутъ въ горн'Ь накаливаютъ ж елезную полосу и намъ при ходится пробираться мимо дюжаго молотобойца, тамъ сверлятъ, точатъ, опиливаютъ аршинными подпилками прокованныя части. Дал'Ье идемъ въ столярную, сапожную и рядъ дру гихъ мастерскихъ; везд'Ь кучи работающихъ каторжниковъ. Конечно, ирисмотръ есть, но его явно не много, смотря на сотню каторжниковъ, везд'Ь работающ ихъ и для того снабженныхъ всякими ручными инстру ментами. Эго одно уже явно рисуетъ Т’Ь отнош еш я, которыя тутъ господ ствуют!.; въ другихъ мЬстахъ по остереглись бы снабдить арестантовъ всякими видами всевозможныхъ инструментовъ, начиная отъ напилковъ и нолгей до тяжелыхъ молотовъ. Прошли въ кухню, гд^ тоже каВъ механической мастерской каторжной тюрьмы въ ТооольскЪ.
ТОрЖНИКЪ првДЛОЖИЛЪ П р о б о в а т ь ЩИ-
кашу и такой черный ХЛ'Ьбъ, кото рому позавидовали бы м н опе въ П етербург^, въ московскихъ дерев-
Лапотная мастерская каторжниковъ въ Тобольскомъ острогЬ.
няхъ и даже
въ ю ж но-русскихъ
захолустьяхъ, потому
что
такъ
на ногах кандалы, но они скрыты в суконных шароварах, на плечах свободный суконный армяк с поясом. Из камер перешли
в мастерские, и я не видел им конца. Тут в горне накаливают железную полосу и нам приходится пробираться мимо дюжего молотобойца, там сверлят, точат, опиливают аршинными подпилками прокованные части. Далее идём в столярную, сапожную и ряд других мастерских; везде кучи работающих каторжников. Конечно, присмотр есть, но его явно не много, смотря на сотню каторжников, везде работающих и для того снабженных всякими ручными инструментами. Это одно уже явно рисует те отношения, которые тут господствуют; в других местах поостереглись бы снабдить арестантов всякими видами всевозможных инструментов, начиная от напильников и ножей до тяжелых молотов.
Прошли в кухню, где тоже каторжник предложил пробовать щи-кашу и такой черный хлеб, которому позавидовали бы многие в Петербурге, в московских деревнях
и даже в южно-русских захолустьях, потому что так
