н ое н а стр оеш е умиротворяло запертую жизнь и облегчало внут р е н н е е сам осознаш е. Н о главный, ежедневный пр1емъ воздейств1я есть — работа. О на на сколько возмож но не принудительна; нежелаH ie или даже н ерасп олож еш е сегодня работать принимается во внимаш е и такихъ оста в ляютъ въ камерахъ; м ного ихъ мы вид’Ьли тамъ, когда изъ церквей прошли въ св'Ьтлый длинный корридоръ, гд е ходятъ стор ож а и съ одной стороны к отораго р аси ол оженъ большой рядъ теперь открытыхъ камеръ. Въ каж дой камер']} п ом ещ ается челов е к ъ п о двенадцати что ли, или п о двадцати — не знаю, для спанья особы я койки, свету и воздуха м ного. При в х од е, п о сл е «см и р н о *, встречало: «здрав!я желаемъ ваше п р е Корридоръ предъ камерами каторжниковъ во сх о д и те л ь ств о!. Задумчиво въ Т обольском ъ острогЬ. сти на лицахъ и въ глазахъ видно много; я виделъ м ного суровы хъ мрачньтхъ лицъ, но ни
Одна изъ камеръ каторж никовъ, не пош едш ихъ на чередныя работы .
од н ого озлобленнаго или возбуж деннаго, бол ее же в сего примиренны хъ, уж е усп окои вш и хся лицъ. Половина головы у в с е х ъ бритая,
ное настроение умиротворяло запертую жизнь и облегчало внутреннее самосознание. Но главный, ежедневный приём воздействия есть — работа.
Она на сколько возможно не принудительна; нежелание или даже нерасположение сегодня работать принимается во внимание и таких оставляют в камерах; много их мы видели там, когда из церквей прошли в светлый длинный коридор, где ходят сторожа и с одной стороны которого расположен большой ряд теперь открытых камер. В каждой камере помещается человек по двенадцати что ли, или по двадцати — не знаю, для спанья особые койки, свету и воздуха много. При входе, после «смирно», встречало: «здравия желаем ваше превосходительство». Задумчивости на лицах и в глазах видно много; я видел много суровых мрачных лиц, но ни
одного озлобленного или возбужденного, более же всего примиренных, уже успокоившихся лиц. Половина головы у всех бритая,
