— Мы желаем, чтобы тебя проводил человек хотя бы за Тифлис, а потом вернется и скажет нам о вашем выезде.
Я на это согласился. Человек был готов, — терпенский Семен Е. Чернов и мы сейчас же сказали подводчику, чтобы выезжал аккуратно, дабы не заметил старшина, а то арестует. Он выехал из селения. Мы вместе с Черновым простились с Веригиными и вышли на двор итти за село, где подвода нас ожидала. Смотрю, на встречу нам идет наш горельский житель Федор Федосов, как будто с испуганным лицом. Я его заметил издали еще в своем селении, когда выходил из села. Я спросил его:
— Ты об чем сюда?
Он мне говорит:
— До вас дело есть.
— Какое?
— Я сейчас узнал, что ты едешь к Петру Васильевичу, вот у меня есть золотой, возьми его и передай его от меня.
Я взял 5 рублей и спросил у него:
— От кого-ж ты узнал? — Но он мне не признался.
Вышли мы за селение благополучно и сели в подводу. До подводы нас провожала жена Григория Веригина, Аграфена. Около подводы она простилась с нами и попросила меня:
— Когда доедешь до Конкиных, расцелуй их за меня, — и крепко поцеловав меня, вернулась домой.
Мы поехали. Приехали в Александрополь на почтовую станцию. Зашел я в почтовую контору и спросил парную повозку. Почтовый староста сказал мне:
— Не желаете ли ехать на срочных, через два часа будет отходить омнибус, почти порожний.
Я согласился, взял два билета, уплатил деньги. Пришло время и нас повезли прямо на Акстафинскую станцию. На другой день к обеду привезли на Акстафу. Оттудова я написал телеграмму в Тифлискую губернию Горийского уезда Алексею Маркину: „Приезжай в Тифлис как получишь“. А сами сели в поезд и поехали в Елисаветполь. Приехали ночью. Нам хотелось тут посетить в тюрьме братьев и проститься с ними. В Елисаветполе было масса заключенных из наших братьев за веру Христову, но свидание было очень строго воспрещено. Утром я написал записку в тюрьму и передал ее с водовозом. Сейчас же из тюрьмы приносит другую записку надзиратель и спрашивает:
— Кто здееь Андросов? Я говорю:
— На что вам его?
— Есть письмо ему.
