на имя отца и матери устроить престол, тогда дозволили строить. И выстроили там дом под названием церковь-приходское училище и устроили в одном уголку иконостас, а также и престол. И смалевали икону два лица и назвали их Святой Федор и Глафира и так называли престол святого Федора и Глафиры, которых не было 25 лет как померли. И тот уголок сохранялся за ширмой; так как детишек там обучают, то часто там детишкам родители говорили, что там барыня така, что икала, то вы прислушайтесь не икает ли теперь? А когда производили там правило часы, то так как людям было все это в глазах какие они были, то когда правили в этой церкви-школе, то идут туда не из-за того, чтоб помолиться, а чтоб подивиться, потому что они были некрасивы, то и говорят: а ходимте посмотрим на Иваницкого чи они и теперечка свели их вместе не жывыми, но они один на другого все-таки не смотрят, а будто сердятся один на другого. И также многие из православных попов ругали и также смеялись и давно того ждали, чтоб сделать посмешиство над ихним обманом и говорили, что ночью есть такое существо что обманывает, а они хотят людей днем обманывать. И под этакий случай, когда мы шли улицей и нас стали разгонять и бить начальство, то многие из православных присоединились к нам и давай быть на стороне сектантов и набросились на школу и побили что было. Но становой и священник, видя это начали тогда бить и нас и тех православных что били школу, то они, видя, что их бьют, они начали бить сектантов и начальство стало напаивать водкой и с угрозой приказывать, чтоб били. И они нас побили и школу, а также и в свидетели стали, те самые, которые в толпе были и все топтали, а говорят: такие то были, — я бачыв. И это уже по наущению попов, чтоб мы не вернулись в Павловки. А на наши слова и оправдание не брало внимание начальство, потому что начальство оно правды тоже не любит. Хоть и не говори про правду, потому что правда очи колет, и неправда правду в Сибирь гоныть.
А начальство не обращает на нас внимания, что мы многие неспособны даже к физическому труду, так что трудно не только робыты, а даже трудно на свете прожыты. И комиссия не обращает внимания на нас и посылае на Сахалин нас. И морского плаванья не выдержим, потому что у нас побыты головы и не можем переносить морской волны.
Так что все начальство и священники знают, что мы не зато идем в каторгу, что побили, а за что-то другое, за то, что мы правду знаем и им в их неправде укоряем и в людях распространяем. А когда мы в Харькове сидели то к нам приходил священник и помыслил нам речь: не хотите ли, чтоб я за вас по-
