Я сказал:
— Есть.
Он говорил:
— Вот тут обождешь, заседатель пропишет ваш билет, тогда вы поедете своей дорогой, а мы своей.
Вошли в станцию.
Он попросил у меня билет. Я подал свое свидетельство.
Он посмотрел и говорит:
— Андросов, узнал ты меня?
Я сказал:
— Нет не узнал.
— Я — урядник. Разве не помнишь? Прошлый год я тоже был.
Тогда я вижу, что беда; дальше нет дороги, попался в руки. Стал просить его. Он обещал, как приедет заседатель.
— Если тебя одного не пустят, то двоих хотя на малое время пустят; съездим двое, повидаешься, попросим, это все можно устроить.
Но мое сердце чувствовало, что нет, не пустят. Приехал заседатель. Я стал убедительно его просить.
Он стал меня укорять:
— Зачем ты ехал? Тебя тут все знают уже. Если бы кто другой, а тебе никак нельзя. Ты что меня просишь? У меня дети сироты; их нужно кормить, а если только тебя пустить, так меня выгонят со службы, чем я тогда буду кормиться?
Я более не стал приставать. Пришла почта; у меня были некоторые вещи, я сдал их на почту, написал, что послал. Тогда заседатель приказал и мне запречь сани и захватил с собой назад. Доехали до Мужей. Там передневали.
На другой день утром меня с урядником в Березов послали. На третью ночь приехали мы в Березов.
Утром пришел исправник и спросил меня:
— Почему, когда ехал сюда, не заехал к нам?
Я рассказал, что проезжал не здесь, а через Архангельскую губернию на Лялено, выехал прямо на Мужи.
Он более ничего не стал говорить.
Я попросил исправника, чтобы он мне позволил повидать друга своего Н. Т. Изюмченку. Он на это сказал:
— Можно, но только не сейчас, после.
Потом ушел от меня. Вошел урядник и сказал мне, что сейчас поедем вместе.
Я сказал:
— Как ехать? Я еще не виделся с другом.
Урядник сказал, что с другом видеться поздно.
