Сам лег спать. Мне казалось, что я еще не заснул, как извозчик остановил лошадь. Это меня удивило: в такое короткое время могли приехать. Смотрю: верно стоит на левой стороне дом. Тогда я поднялся и подошел к дому. Смотрю: дом большой. Стал в дверь стучать, но никто не выходит. Тогда я позвал извозчика. Стали мы вдвоем колотить дверь. Долго мы колотили. Потом вышел хозяин, отворил дверь, увидел нас и испугался. Я спросил:
— У вас постояльцы есть?
Он ответил:
— Есть, мухоморы[1] — Иван Моисеевич[2].
Отворил дверь. Я сказал извозчику:
— Иди, неси мои вещи.
Хозяйка, слыша, что я говорю, побежала к Ивану Евсеевичу и говорит:
— К вам гости приехали.
Тот вскочил, и побежал к двери, отворил их, просит:
— Заходите.
Я зашел. Он меня сейчас же узнал, как увидел, да к тому же он знал, что я должен быть у них, потому что я с дороги им писал, когда ехал к Петру Васильевичу, что к ним заеду. Они все время меня ждали. Это было 22 декабря 1895 года. Он был очень рад моему приезду. Вошли мы с ним в комнату. Он с радости говорит жене:
— Варюша! Вы посмотрите, кто к нам приехал!
Тогда я вошел в свободную комнату, умылся. Они тоже поумылись, оделись, вошли ко мне, поздоровались братски, повидались. Передал я поклон от Петра Васильевича и от домашних также. Нам тут никто не мешал. До света мы сидели и все говорили: я все им рассказал, как ездил в Обдорск и что случилось со мной. Они попросили хозяйку, чтобы она не говорила никому, что у них есть гость. Так я пробыл двое суток и никто про меня и не узнал. Выехал я из Мезени 25 декабря.
Обратный путь из Мезени.
Доехал я до Архангельска: не поехал через Шенкурск, а поехал через Кирилов. Ездил я там не на почтовых лошадях, а на мужицких. Мужики тоже хорошо возят… Везде ехали хорошо. Стали подъезжать к Кубову озеру. Поднялась мятель. Дело было под вечер. Едем через селение. Извозчик мне говорит:
