Я все рассказал.
Потом меня смерили аршином. Тогда полицеймейстер говорит:
— Ну, Андросов, тебя освобождаем. Можешь два или три дня быть
здесь, в Тобольске, погулять, сходить или съездить на гору, посмотреть
ярмарку. А когда будешь ехать, скажи нам. Вот твои деньги, посчитай.
Я взял деньги, пересчитал и говорю:
— Все целы.
— Ну распишись.
— Я расписываться не буду.
Он спросил:
— Почему?
Я ответил:
— Я нигде не расписывался…
Тогда он позвал писаря, приказал за меня расписаться. Тот расписался.
Тогда полицеймейстер дает мне бумагу и говорит:
— Вот вам проходное свидетельство, вы должны по этому свидетельству прямо ехать домой.
Я взял и поблагодарил его. Он повторил:
— Когда будешь уезжать, скажи нам.
Я сказал:
— Сейчас поеду, только пойду на почту, возьму лошадей.
Так и сделал. Вышел из полиции, как пташка, избавившаяся от сетки, и боюсь, как бы меня опять не поймали и не посадили. Побежал без оглядки на почтовую станцию, взял пару лошадей, приехал в полицию, взял вещи, простился с надзирателями и поехал прямо на Тюмень. До Тюменя 260 верст. Я проехал 2 суток, а там узнал, что из Тюменя два раза в неделю ходит машина. Эхо, говорят, только прошлую неделю разрешили. Я пошел узнать на вокзал. Да, верно, сегодня будет отходить только в десять часов ночи. Ожидая поезда, я написал домой письмо. Сел в вагон. Новая дорога. Машина шла очень тихо. Из Тюменя до Челябинска машина шла почти двое суток. Я взял билет прямого сообщения до Вологды. Пришло время отхода поезда, сел я в вагон. Узнали кондуктора обо мне по билету, что мне очень дальний путь, дали мне свободное место, поместили меня с проезжающим купцом. Он был человек семейный, жена да трое детей. На вокзалах, когда останавливалась машина, мы ходили гулять, заходили в залы, а жена и дети оставались смотреть вещи. Так мы ехали вместе до Москвы. В Москву приехали рано утром. Я пошел на Ярославский вокзал. Спросил швейцара:
— Когда будет отходить поезд на Ярославль?
Он ответил:
