— Служба наша; мы должны быть осторожны.
— Да мне жаль вас, что вы так мучаетесь.
— Ничего, — отвечали они.
Приехали на одну станцию. Стали обедать. Я вынул из кармана нож, стал резать хлеб. Солдаты увидели у меня нож и стали между собой говорить. Старший говорит младшему:
— Скажи ему, чтобы он отдал нож.
А младший отвечает:
— Не мое дело. Когда осматривал, почему не взял?
Я услыхал это и говорю:
— Вы что хлопочете?
— А вот что: у вас нож, вам не полагается, а мы не смеем вам сказать.
Я им сказал:
— Мне нож нужен только для обеда, а когда пообедаю, тогда не нужен. Я им резать никого не буду. Хотите я вам отдам, только с договором: где будем обедать, чтобы вы давали его мне.
— Будем давать!
После обеда я отдал им нож. Так они и делали: где обедали или ужинали, везде они давали мне нож, а как кончал обед, я им отдавал.
На третьи сутки изменилось у нас. Стали нам запрягать три экипажа. Доехали до Самарова. Это было большое селение. Оттуда стали запрягать два. Солдат было заспорил, что нам полагается четыре, а они дают две. Тогда старшина ему говорит:
— Вам полагается четыре лошади, мы и запрягли четыре: в каждую кошеву по паре. Езжай, более тебе не следует.
Поехали на двух кошевых. Ехали суток двое так, а потом заехали в одно тоже большое селение. Оттуда стали уже одни большие сани давать. Стали садиться мы все вместе. Я смотрю на своих проводников. Бедные солдатики так измучились за дорогу не спавши. Едучи со мной дорогой оба заснут, ружья у них с рук попадают. Я возьму их и сложу вместе. Еогда они проснутся, хватятся, вскочат на ноги:
— Где ружья?
Я им укажу:
— Вот они лежат сбоку.
Возьмут они их в руки, начнут спорить, старший на младшего, а младший не покоряется, отвечает ему:
— Ты хотел унтер-офицера заслужить, так сам более не спи.
Я начну их уговаривать.
Они отвечают:
