— У меня есть, не надо.
Он ответил:
— Хорошо, можете отправляться.
Солдаты взяли ружья. Один пошел вперед, потом я, а другой сзади. Вышли мы на двор. Там стояла запряженная тройка лошадей. Сели мы в сани. Один сел со мной рядом, другой напротив впереди. Офицер солдатам приказал, чтобы ружья из рук не выпускали; на пересадках и дорогой также должны держать крепко в руках. Я себе думаю: это меня он боится, а того не знает, что я не то человека убить не могу, но и животное не решаюсь убить, но, думаю, дело ваше. Тогда офицер приказал кучеру трогать. Поехали мы. Проехали первую станцию вместе. На другой — запрягли остяки трое саней. Солдаты не согласились ехать в трех санях. Остяки говорят, что их сани больше одного человека не могут держать, так как они ломаются. Потом решили ехать так: на одни сани положить все вещи, а на двух будем ехать. Так и сделали. Положили вещи на сани и направили их вперед; а на другие я сел и один солдат, а на задних один солдат. Вещей у нас было мало. Тронулись. Тот, кто ехал с вещами, вперед. Мы следом за ним, а солдат за нами. Проехали так сажень 200 от станции, как сани под нами сломались. Мы свалились; вернулся остяк за санями. Старший солдат стал буянить с остяками, говорит им:
— Должно быть два проводника, а вот вы что делаете. Один уехал с вещами, а другой вернулся назад. Что мы должны делать? Верни назад.
Вернули и этого назад, я сел на сани. А солдаты шли; один впереди, один позади. Дело было ночью: зимой там дни очень коротки, все более ночью. Приехали на станцию, запрягли трое саней; так и поехали в каждых санях по одному человеку да кучер. Проехали с версту от станции, смотрим, — стоит и тот, который вперед уехал с вещами. Подбежали мы к нему; остяки поговорили между собою, потом тронулись: впереди была подвода с вещами, на второй подводе солдат, на третьей я, на четвертой тоже солдат. Я сидел в санях и все больше смеялся, потому что мне было очень смешно, что меня так везут, как великого князя в четырех упряжках.
С этого раза так и дальше мы ехали. Двое суток все было одинаково. На каждой станции нам запрягали по четыре подводы. Но бедные люди, солдаты, едучи один впереди, а другой позади, оба все станции не садятся, а на ногах стоят и все смотрят на меня.
Я им говорю:
— Милые солдаты, вы из-за меня не беспокойтес. Я бегать не буду.
Они отвечали:
