— Только вотъ что, сказалъ Андрей Крукъ: напрасно вы такъ погоняете…
— Пане Андрій, отвѣтилъ Сѣчевикъ, намъ съ вами, надо полагать, не сговориться. У меня, какъ у той завзятой жинки, что мужъ ее топилъ, да не научилъ, все будетъ стрижено, а не брито. Киньте вы меня въ днѣпровскую пучину, а я, какъ пойду ко дну, еще покажу вамъ пальцами ножницы.
— Горе да и только! проговорилъ, какъ бы про себя, Семенъ Ворошило.
— А что, скоро кулешомъ угостишь? спросилъ Сѣчевикъ Кныша.
— Закипаетъ. Садитесь, да берите ложки.
Всѣ усѣлись вокругъ котелка.
— Что, Маруся, такая старая сидишь? спросилъ Сѣчевикъ.
— Изморилась, должно быть, сказалъ Андрей Крукъ.
— Нѣтъ, отвѣтила Маруся, я не изморилась.
— Заскучала по своимъ, сказалъ Семенъ Ворошило.
— Нѣтъ, отвѣтила Маруся, я не скучаю.
Глаза ея однако были съ тревогой и тоской обращены на Сѣчевика.
— А вотъ я ее развеселю, попробую, сказалъ Сѣчевикъ. Хочешь, Маруся, я тебѣ еще сказку разскажу, а? Хочешь?
— Хочу, отвѣтила Маруся.
— Ну, слушай. Я тебѣ разскажу, какъ ракъ по воду ходилъ!
Жилъ былъ ракъ. Отличный ракъ. И случилось такъ, что вся вода пересохла около его хаты и надо, хоть умирай, добыть воды.
Вотъ ракъ сидитъ и говоритъ:
— Кого послать по воду? Кого послать по воду?
— Милости просимъ, кулешъ готовъ, провозгласилъ Кнышъ.
Всѣ принялись за ужинъ.
— Такой кулешъ, друже, что хоть бы и турецкой царицѣ, такъ и она бы съ пальчиками его съѣла, сказалъ Сѣчевикъ, откидывая усы за уши.
— Добрый кулешъ, подтвердилъ Андрій Крукъ.
— Только вот что, сказал Андрей Крук: напрасно вы так погоняете…
— Пане Андрий, ответил Сечевик, нам с вами, надо полагать, не сговориться. У меня, как у той завзятой жинки, что муж ее топил, да не научил, всё будет стрижено, а не брито. Киньте вы меня в днепровскую пучину, а я, как пойду ко дну, еще покажу вам пальцами ножницы.
— Горе да и только! проговорил, как бы про себя, Семен Ворошило.
— А что, скоро кулешом угостишь? спросил Сечевик Кныша.
— Закипает. Садитесь, да берите ложки.
Всё уселись вокруг котелка.
— Что, Маруся, такая старая сидишь? спросил Сечевик.
— Изморилась, должно быть, сказал Андрей Крук.
— Нет, ответила Маруся, я не изморилась.
— Заскучала по своим, сказал Семен Ворошило.
— Нет, ответила Маруся, я не скучаю.
Глаза её однако были с тревогой и тоской обращены на Сечевика.
— А вот я ее развеселю, попробую, сказал Сечевик. Хочешь, Маруся, я тебе еще сказку расскажу, а? Хочешь?
— Хочу, ответила Маруся.
— Ну, слушай. Я тебе расскажу, как рак по воду ходил!
Жил был рак. Отличный рак. И случилось так, что вся вода пересохла около его хаты и надо, хоть умирай, добыть воды.
Вот рак сидит и говорит:
— Кого послать по воду? Кого послать по воду?
— Милости просим, кулеш готов, провозгласил Кныш.
Всё принялись за ужин.
— Такой кулеш, друже, что хоть бы и турецкой царице, так и она бы с пальчиками его съела, сказал Сечевик, откидывая усы за уши.
— Добрый кулеш, подтвердил Андрий Крук.
