Дѣвочка однако стояла въ нерѣшимости—бандуристъ ей ничего не говорилъ—вѣроятно потому, что по слабости старческаго зрѣнія не видалъ сдѣланнаго знака.
— Подойди, красная дѣвушка,—проговорилъ раненый,—я тебя не укушу, а грошикъ дамъ!
Другія руки тоже протянулись съ приношеніемъ, другіе голоса тоже звали дѣвочку—и она пошла кругомъ, кланяясь и сбирая дрожащею рукою приношенія, встрѣчая ласковые взгляды, выслушивая шутливыя привѣтствія.
Но тутъ бандура такъ зазвучала у бандуриста, что все вниманіе обратила на себя.
Что это была за пѣсня, разобрать было трудно: не то угрожающій гимнъ, не то мучительный стонъ.
Все притихло слушая, поглощенное непонятною силою,—робкая дѣвочка съ опущенною головкой и дрожащею ручкою была забыта. Всѣ увлеклись бандуристомъ.
Въ прозрачномъ тихомъ воздухѣ, въ свѣтозарной мглѣ розоваго вечера гудѣло, дрожало и разливалось:
Ой ты ремезо, ой ты ремезонько, |
Какой-то молодой офицеръ, красивый, какъ картина, самодовольный, удалый, съ военными ухватками и военнымъ выраженіемъ лица, вышелъ изъ палатки.
Онъ вышелъ очевидно отъ скуки, отъ нечего дѣлать, но услыхавъ пѣнье бандуриста, пріостановился, потомъ пересталъ пускать дымъ колечками, потомъ забылъ курить трубку, потерялъ воинское выраженіе лица и фигуры.
Что-то давнымъ давно заглохшее, что-то давнымъ давно позабытое ему вспомнилось.
- ↑ О, ремезъ не свивай гнѣзда около Десны: вода въ рѣкѣ съ каждымъ днемъ прибываетъ и твои дѣти будутъ затоплены.
Девочка однако стояла в нерешимости — бандурист ей ничего не говорил — вероятно потому, что по слабости старческого зрения не видал сделанного знака.
— Подойди, красная девушка, — проговорил раненый, — я тебя не укушу, а грошик дам!
Другие руки тоже протянулись с приношением, другие голоса тоже звали девочку — и она пошла кругом, кланяясь и сбирая дрожащею рукою приношения, встречая ласковые взгляды, выслушивая шутливые приветствия.
Но тут бандура так зазвучала у бандуриста, что всё внимание обратила на себя.
Что это была за песня, разобрать было трудно: не то угрожающий гимн, не то мучительный стон.
Всё притихло слушая, поглощенное непонятною силою, — робкая девочка с опущенною головкой и дрожащею ручкою была забыта. Все увлеклись бандуристом.
В прозрачном тихом воздухе, в светозарной мгле розового вечера гудело, дрожало и разливалось:
Ой ты ремезо, ой ты ремезонько, |
Какой-то молодой офицер, красивый, как картина, самодовольный, удалый, с военными ухватками и военным выражением лица, вышел из палатки.
Он вышел очевидно от скуки, от нечего делать, но услыхав пенье бандуриста, приостановился, потом перестал пускать дым колечками, потом забыл курить трубку, потерял воинское выражение лица и фигуры.
Что-то давным давно заглохшее, что-то давным давно позабытое ему вспомнилось.
- ↑ О, ремез не свивай гнезда около Десны: вода в реке с каждым днем прибывает и твои дети будут затоплены.
