— Ей и не припомнить всѣхъ селъ и хуторовъ, черезъ которые мы проходили, ласковая пани, вмѣшался бандуристъ. Повидали мы всего, и добра и лиха, и правды, и кривды, бродили по берегамъ, и по болотамъ,—ну да, благодаренье Господу милосердному, выбрались таки на добрый шляхъ. Криво запрягли, да прямо поѣхали.
— Ну и слава Богу, отвѣтила братчиха. Вы придите на гетманскій дворъ, прибавила она,—какъ гетманъ и пани гетманша любятъ слушать божественные псалмы.
Съ этими словами, она скрылась въ дверяхъ храма.
Когда она скрылась, тогда сталъ очень замѣтенъ стоявшій тутъ и внимательно слушавшій панъ,—братчикъ, о которомъ старый казакъ говорилъ, что онъ съ виду ничего, а тонкая штука.
— Приходите на гетманскій дворъ, повторилъ панъ братчикъ.
Бандуристъ низко поклонился и отвѣтилъ:
— Спасибо ласковому пану за милость. Послѣ службы сейчасъ придемъ.
Изъ внутренности собора уже раздался спокойный сильный голосъ отца Михаила, запахло ладаномъ, грянулъ хоръ голосистыхъ пѣвчихъ.
Заутреня началась и всѣ разомъ двинулись въ старое соборное зданіе, задѣвая локтями и плечами многочисленныхъ чертей, подкладывающихъ уголья подъ грѣшниковъ и грѣшницъ, пручающихся, съ разинутыми ртами и выпученными глазами, на огнѣ, и, такимъ образомъ, наглядно представляющихъ страшное будущее тѣхъ слабыхъ смертныхъ, которые не въ силахъ противостоять земнымъ соблазнамъ.
— Ей и не припомнить всех сел и хуторов, через которые мы проходили, ласковая пани, вмешался бандурист. Повидали мы всего, и добра и лиха, и правды, и кривды, бродили по берегам, и по болотам, — ну да, благодаренье Господу милосердному, выбрались таки на добрый шлях. Криво запрягли, да прямо поехали.
— Ну и слава Богу, ответила братчиха. Вы придите на гетманский двор, прибавила она, — как гетман и пани гетманша любят слушать божественные псалмы.
С этими словами, она скрылась в дверях храма.
Когда она скрылась, тогда стал очень заметен стоявший тут и внимательно слушавший пан, — братчик, о котором старый казак говорил, что он с виду ничего, а тонкая штука.
— Приходите на гетманский двор, повторил пан братчик.
Бандурист низко поклонился и ответил:
— Спасибо ласковому пану за милость. После службы сейчас придем.
Из внутренности собора уже раздался спокойный сильный голос отца Михаила, запахло ладаном, грянул хор голосистых певчих.
Заутреня началась и все разом двинулись в старое соборное здание, задевая локтями и плечами многочисленных чертей, подкладывающих уголья под грешников и грешниц, пручающихся, с разинутыми ртами и выпученными глазами, на огне, и, таким образом, наглядно представляющих страшное будущее тех слабых смертных, которые не в силах противостоять земным соблазнам.
