одна головня и въ печи гаснетъ, а ворошекъ и въ полѣ курится.
Свѣтлые, ясные глаза отца Михаила все также проницательно, пристально, кротко и безмятежно глядѣли на бандуриста.
— Хорошо рѣкѣ съ притоками, хорошо доброму воеводѣ съ…
— Разумныя рѣчи говоришь, прервалъ спокойно отецъ Михаилъ,—все доброе на землѣ держится согласіемъ православныхъ и каждый, по мѣрѣ силъ своихъ и умѣнья, обязанъ помогать ближнему. Издалека Богъ принесъ къ намъ?
— Да почти-что всю Украйну исходилъ, пока сюда добрался.
— Трудно теперь по дорогамъ?
— Голому разбой не страшенъ,—всюду проходили благополучно.
— А каковы жита?
Отецъ Михаилъ спросилъ это тѣмъ же ровнымъ, спокойнымъ голосомъ, но съ какого-то особой медленностію и внятностью.
— Такія жита, что хоть зелеными жать, такъ можно, отвѣтилъ странствующій бандуристъ, своимъ обычнымъ, безпечно-наставительнымъ тономъ, который вошелъ у него, казалось, въ привычку, но тоже какъ-то особенно внятно и медленно.
— Панъ гетманъ! Панъ гетманъ! вскрикнули щеголеватые казаки.
Всѣ обратили глаза въ ту сторону, откуда слышался стукъ колесъ и топотъ борзыхъ коней.
Отецъ Михаилъ прошелъ въ церковь.
Видъ пана гетмана и пани гетманши былъ внушителенъ, какъ слѣдуетъ: атласы, аксамиты, золотыя запястья и вышивки, драгоцѣнныя каменья и яркія цвѣта достодолжно соединялись съ вельможной тучностью, спѣсивостью, развалистой походкою и изнѣженнымъ, блѣднымъ цвѣтомъ лица.
Они величаво, какъ двѣ тяжело нагруженныя ладьи, проплыли во внутренность церкви, милостиво кивая головами въ отвѣтъ на почтительные низкіе поклоны простаго люда.
Не взирая на эту величавость, нѣкоторые, вѣроятно ближе и лучше изучившіе пана гетмана, нашли въ немъ, на этотъ разъ, что-то необычное.
одна головня и в печи гаснет, а ворошек и в поле курится.
Светлые, ясные глаза отца Михаила всё также проницательно, пристально, кротко и безмятежно глядели на бандуриста.
— Хорошо реке с притоками, хорошо доброму воеводе с…
— Разумные речи говоришь, прервал спокойно отец Михаил, — всё доброе на земле держится согласием православных и каждый, по мере сил своих и уменья, обязан помогать ближнему. Издалека Бог принес к нам?
— Да почти-что всю Украйну исходил, пока сюда добрался.
— Трудно теперь по дорогам?
— Голому разбой не страшен, — всюду проходили благополучно.
— А каковы жита?
Отец Михаил спросил это тем же ровным, спокойным голосом, но с какого-то особой медленностью и внятностью.
— Такие жита, что хоть зелеными жать, так можно, ответил странствующий бандурист, своим обычным, беспечно-наставительным тоном, который вошел у него, казалось, в привычку, но тоже как-то особенно внятно и медленно.
— Пан гетман! Пан гетман! вскрикнули щеголеватые казаки.
Все обратили глаза в ту сторону, откуда слышался стук колес и топот борзых коней.
Отец Михаил прошел в церковь.
Вид пана гетмана и пани гетманши был внушителен, как следует: атласы, аксамиты, золотые запястья и вышивки, драгоценные каменья и яркие цвета достодолжно соединялись с вельможной тучностью, спесивостью, развалистой походкою и изнеженным, бледным цветом лица.
Они величаво, как две тяжело нагруженные ладьи, проплыли во внутренность церкви, милостиво кивая головами в ответ на почтительные низкие поклоны простого люда.
Невзирая на эту величавость, некоторые, вероятно ближе и лучше изучившие пана гетмана, нашли в нём, на этот раз, что-то необычное.
