пахнуло зловоннымъ паромъ, въ которомъ смѣшались запахи человѣческаго тѣла, варящагося уксуса съ грибами и дубовыми наростами, отъ чего разъѣдало глаза и носъ, сладковатаго угара отъ пролившагося въ огонь масла и жарящейся свинины съ черемшой[1]. Откуда-то, словно изъ подземелья, доносились крики, напоминающіе прибой волнъ. Это были голоса многихъ людей, проводившихъ ночь въ этой „хойми“, на окраинѣ, Ляояна, которому вскорѣ суждено было быть свидѣтелемъ одной изъ наиболѣе кровавыхъ страницъ въ исторіи человѣчества.
Вольфъ толкнулъ вторыя двери и очутился въ обширномъ подвалѣ со сводчатыми потолкомъ и могучими столбами, сложенными изъ крупныхъ камней и поддерживающими огромное зданіе, переполненное разношерстнымъ и многочисленнымъ населеніемъ большого города. Въ потолокъ были ввернуты крючья, и на нихъ висѣли бумажные фонари изъ разноцвѣтной бумаги, украшенные грубыми рисунками и черными надписями; они тускло освѣщали проходъ между двумя рядами нето открытыхъ гробовъ, нето шкафовъ. Это были нары, шедшія отъ земли до потолка въ три яруса и раздѣленныя перегородками съ такимъ разсчетомъ, чтобы каждый человѣкъ могъ находиться въ особомъ отдѣленіи.
На нарахъ лежали толстыя циновки; стѣны и потолокъ, сколоченные изъ досокъ, были оклеены пестрыми картинами религіознаго или эротическаго содержанія. Тутъ же на красной бумагѣ крупными чер-- ↑ Дикій чеснокъ.
