сматриваясь къ прибывающимъ въ городъ войскамъ. А войскъ шло много. Приходили длинныя вереницы воинскихъ поѣздовъ. Изъ дверей, изъ оконъ вагоновъ выглядывали бородатыя лица запасныхъ. Топали и ржали лошади, а во время хода поѣзда громыхали и звенѣли орудія и зарядные ящики. Кромѣ Вольфа смотрѣли на эти поѣзда десятки глазъ, приставленныхъ слѣдить за тѣмъ, что дѣлается на линіи единственной желѣзной дороги, связывающей далекую Тихоокеанскую окраину съ сердцемъ Россіи.
Гинце на другой-же день черезъ Санъ-Синъ уѣхалъ куда-то и въ концѣ концовъ очутился въ Пекинѣ, Откуда оживленно переписывался, какъ со старымъ Вотаномъ, такъ и съ Велемъ и Брандтомъ.
Пуженъ вмѣстѣ съ Вольфомъ изъ Харбина отправился въ Мукденъ и Ляоянъ. Здѣсь они имѣли свиданіе съ китайскими купцами и съ переодѣтыми японцами, которые укрывались въ разныхъ притонахъ и выслѣживали все то, что потомъ передавали дальше радіо-телеграфныя станціи, раскинутыя вблизи желѣзной дороги.
Въ Ляoянѣ Вольфъ получилъ письмо отъ Вотана. Письмо показалось подозрительнымъ капитану. Онъ внимательно разглядывалъ конвертъ и, хотя не замѣтилъ на немъ никакихъ слѣдовъ осмотра, однако, простой сѣрый конвертъ съ адресомъ, написаннымъ размашистымъ почеркомъ, совершенно непохожимъ на почеркъ Вотана или Мюльферта, часто писавшаго отъ имени главы торговаго дома „Артигъ и Вейсъ“ секретныя и конфиденціальныя письма, заставилъ его задуматься. Вольфъ спряталъ письмо въ карманъ и домой не пошелъ. По узкому, грязному
