бойнѣ, свидѣтельницей которой должны были сдѣлаться эти тихія воды.
Въ октябрѣ уже ни одного сампана не было въ бухтѣ, и заброшенные и пустые стояли шалаши, а неубранная рыба гнила на берегу.
ИЗЪ Берлина Вотанъ ѣхалъ значительно успокоенный. Пріемъ, оказанный ему въ министерствахъ, и приглашеніе на важное засѣданіе комиссіи, куда правительствомъ допускались лишь наиболѣе довѣренныя лица, доказывали старому Вотану, что ему нѣтъ повода опасаться за свою участь.
Когда онъ откланивался у военнаго министра, тотъ горячо пожалъ ему руку и сказалъ:
— Многоуважаемый господинъ Вотанъ! Ваша доблестная служба отлично извѣстна правительству Германіи и ея императору. Его Величество, освѣдомленный о пребываніи вашемъ въ Берлинѣ, лишь за недостаткомъ времени не могъ васъ принять, но онъ поручилъ мнѣ высказать вамъ его благодарность и увѣренность, что и впредь германцы, принявшіе подданство другого государства, никогда не перестанутъ быть германцами въ лучшемъ значеніи этого слова. Изъ всѣхъ тѣхъ совѣщаній, участникомъ которыхъ вы изволили быть, вы, конечно, поняли, что ближайшая задача Германіи — ослабить при помощи внѣшнихъ силъ Россію раньше, чѣмъ вспыхнетъ у насъ война съ этой огромной страной. Мы надѣемся, по-
