Дни тянулись скучно и однообразно. По ночамъ не спали, раздраженно думая о томъ, что они позабыты, и никто не заботится ни о нихъ, ни о важныхъ работахъ, законченныхъ ими.
Однако, они ошиблись. Тотъ, кто долженъ былъ прибыть къ нимъ, давно уже былъ въ пути. Онъ вышелъ на эскадренномъ миноносцѣ № 17 изъ Нагасаки и спустился къ югу, послѣ чего шелъ мимо береговъ Ляoдунскаго полуострова и Корейскаго побережья, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ подходя къ берегу и осматривая то таинственные знаки, нанесенные бѣлой краской на прибрежныхъ утесахъ, то неизвѣстно кѣмъ поставленныя сигнальныя вѣхи. Иногда онъ спускалъ шлюпки и подходилъ къ самому берегу, гдѣ его встрѣчали японцы или китайскіе рыбаки и о чемъ-то шептались съ нимъ. Такъ путешествуя, онъ постепенно приближался къ южной части Амурскаго залива и былъ уже близко отъ урочища Славянка и той бухты, гдѣ укрылась барка Мый-Ли.
Пришелъ онъ въ бухту ночью. Миноносецъ № 17, покрытый по бортамъ окрашеннымъ въ цвѣтъ дерева брезентомъ, съ необыкновенными мачтами, и безпомощно висящими на нихъ парусами совершенно не напоминалъ собою тѣхъ мрачныхъ, глубокосидящихъ и острыхъ, какъ лезвіе ножа, судовъ, которыя въ начавшееся дѣлаться уже тревожнымъ время бороздили Японское море по всѣмъ направленіямъ отъ Цусимы и до Татарскаго пролива. Когда онъ вошелъ въ бухту, на баркѣ всѣ спали, даже дежурный матросъ; онъ расположился среди пустыхъ бочекъ и круговъ канатовъ и мирно уснулъ. Даже трубка выпала изъ его рта. Коса его черной змѣей извивалась по па-
