лалъ, языки его лизали сухой стволъ дерева и ползли все выше и выше, пока не охватили верхушки дерева, и пока оно не запылало гигантскимъ факеломъ, бросающимъ багровые отблески на взволнованное море.
Четверо собравшихся у костра людей смотрѣли въ мракъ, плывущій по морю и когда оттуда раздался далекій, едва слышный окрикъ, спокойно улыбнулись.
— Мый-Ли — сказалъ Мейергаммеръ, — надежный человѣкъ. Съ нимъ наша фирма не разъ получала разную контрабанду и даже такую, которую вовсе не пропускаютъ пограничные дозоры, какъ динамитъ и пироксилинъ.
Черезъ нѣсколько минутъ къ берегу подошла большая китайская лодка съ тремя гребцами, изъ которыхъ одинъ стоялъ на кормѣ и кормовымъ весломъ не только помогалъ переднимъ, но и управлялъ лодкой.
Когда лодка пристала къ берегу, матросы стали вкатывать въ нее сложенныя въ кустахъ у самаго берега бочки и мѣшки, наполненные цементомъ. Нѣсколько разъ возвращалась лодка и всякій разъ уходила къ баркѣ, нагруженная почти до верху цементомъ. Когда послѣднія бочки были погружены, вмѣстѣ съ ними отправились на барку и европейцы.
Почти въ полночь барка Мый-Ли, повернувшись носомъ къ югу, пошла мимо острова Аскольда въ Амурскій заливъ.
Ночь была темная. Луны не было. По небу плыли облака и даже звѣзды рѣдко выглядывали изъ-за нихъ.
Надъ моремъ стоялъ какой-то шумъ. Плескъ волнъ, ихъ злобное шипѣнье и гудѣнье вѣтра въ парусахъ барки сливались въ одинъ могучій говоръ моря.
