для чего хунхузская барка шла въ сторону населенныхъ русскихъ береговъ, гдѣ ей предстояла неминуемая встрѣча съ таможенными и военными парохоходами. Всякій набѣгъ на прибрежныя русскія поселенія неизбѣжно долженъ былъ окончиться неудачей, такъ какъ слишкомъ хорошо была поставлена въ этихъ тревожныхъ мѣстахъ охрана. Проникнуть въ города черезъ лѣса, изъ какой-нибудь глухой бухты, какъ заливъ Опричника или бухта Находка, было бы дѣломъ неразумнымъ и слишкомъ безцѣльнымъ.
Вотъ почему появленіе самого Мый-Ли въ этихъ водахъ означало собою предпріятіе, болѣе обдуманное и руководимое иными соображеніями и выгодами, чѣмъ тѣ, какими могъ руководствоваться хунхузскій вожакъ.
Когда до острова Аскольда оставалось не болѣе десяти морскихъ миль, изъ трюма на палубу вышелъ молодой, краснощекій юноша, одѣтый въ щегольской костюмъ туриста и съ биноклемъ, висящимъ на тонкомъ ремнѣ. Онъ привѣтствовалъ небрежнымъ движеніемъ руки Мый-Ли, стоявшаго на рулѣ, и подобострастно кивавшихъ ему головою матросовъ, молчаливо курившихъ свои безконечно длинныя трубки.
— Все въ порядкѣ! — сказалъ Мый-Ли. — Кругомъ ни одного судна, и я думаю, что мы могли бы войти незамѣченными въ Амурскій или Уссурійскій заливы. Быть можетъ, попробовать?
На этотъ вопросъ европеецъ долго не давалъ никакого отвѣта и наконецъ, растягивая слова, небрежно бросилъ:
— Нѣтъ! Вы высадите меня на берегу, напротивъ острова Путятина. А сами уйдете въ море и вернетесь
