солнца, въ сторону черной, покрытой густымъ дубовымъ лѣсомъ громады острова Аскольда приближалась большая китайская рыбачья барка. Три мачты ея поддерживали складчатые желтые паруса, тщетно ловившіе вѣтеръ, изрѣдка проносившійся надъ сверкающей поверхностью моря. На носу и на кормѣ сидѣли китайцы. Ихъ гладко выбритыя головы отражали лучи солнца и они равнодушно смотрѣли на воду и курили длинныя „янь-тай“. Рулевой — высокій рослый китаецъ въ свѣтло-голубомъ халатѣ и бѣлыхъ башмакахъ, стоялъ у руля и внимательно смотрѣлъ впередъ, ища глазами появляющіеся на горизонтѣ, то бѣлѣющіе паруса, то дымки еще скрывающихся за горизонтомъ пароходовъ.
Для людей, знающихъ Китай, личность рулевого не представляла собою загадки. Слишкомъ нѣжное и и благообразное лицо и холеныя руки съ длинными тонкими пальцами и чистыми, отточенными ногтями, свидѣтельствовали о томъ, что рулевой большой рыбачьей барки съ развѣвающимися на верхушкахъ мачтъ кумачевыми драконами, не былъ ни рыбакомъ, ни купцомъ. Его можно было бы скорѣй назвать военнымъ, такъ какъ осанка его и спокойный, привыкшій отдавать приказанія голосъ, рѣзко бросались въ глаза. Но слишкомъ тревожный взглядъ, которымъ онъ окидывалъ горизонтъ, и эти нѣжныя, не трудовыя руки говорили о другомъ.
И наблюдатель не ошибся бы. Рыбачью китайскую барку велъ Мый-Ли, извѣстный вождь хунхузовъ, такъ часто нападавшій на Западную Корею и всегда скрывавшійся въ китайскомъ городѣ Фьянъ-Хуанъ-Ченѣ. Казалось удивительнымъ, какимъ образомъ и
