Онъ внимательно осмотрѣлъ свою стройную фигуру, затянутую въ безукоризненный фракъ, въ петлицѣ котораго бѣлѣла небольшая хризантема. Натягивая перчатку, Вольфъ вошелъ въ залъ.
Было тѣсно, и пришлось протискиваться въ толпѣ. Цыганки, русалки, испанки, польки, скоморохи, домино, пьеро, пьеретты, китайцы, древніе самураи шли сплошной стѣной. Кивая головами и смѣшно перегибаясь, они старались, измѣняя подъ масками свои голоса, выпросить билетики для полученія призовъ.
Вольфъ сунулъ первой попавшейся маскѣ свои билетики и шелъ въ толпѣ, кого то высматривая. Наконецъ, онъ замѣтилъ Вотана, окруженнаго стаей какихъ-то наядъ съ рыбами въ волосахъ и водяными лиліями въ складкахъ полупрозрачныхъ платьевъ изъ голубой кисеи.
— Старичокъ, старичокъ! — визжали онѣ. — Мы тебя знаемъ!
Начиналась „интрига“, и чтобы отвязаться отъ назойливыхъ масокъ, Вотанъ, по привычкѣ криво улыбнувшись, что обозначало у него всегда признакъ раздраженія, замѣтилъ:
— Конечно, вы меня знаете! Вы покупали у меня эту плохую кисею, изъ которой дѣлаютъ лишь отдѣлку для гробовъ, а не платья, мои милыя!
Съ визгомъ и довольно откровенной бранью, толпа наядъ разбѣжалась въ разныя стороны.
Къ Вотану подошелъ Вольфъ и взялъ его подъ руку.
— У меня важное дѣло къ вамъ! — сказалъ капитанъ.
— И даже здѣсь, на балу, у васъ дѣла? — не удержался отъ ехиднаго замѣчанія старикъ.
