Вотанъ прочелъ Мюльферту письмо графа Мирбаха, говорилъ о своей беззавѣтной преданности Германіи, и, казалось, что онъ оправдывается передъ кѣмъ-то и проситъ пожалѣть его.
Внимательно слушалъ. его Мюльфертъ и молчалъ, обдумывая услышанное. Было уже далеко за полночь, когда старики, окруженные клубами сигарнаго дыма, пришли къ неизбѣжному рѣшенію.
— Надо слѣдить!—шепнулъ, прощаясь съ хозяиномъ, Мюльфертъ. — Если же Вольфъ попытается спихнуть васъ, мы предадимъ его.
— Такъ вы слѣдите за нимъ, дорогой Мюльфертъ! — сжимая ему руку, попросилъ Вотанъ.
Старикъ молча кивнулъ головой и вышелъ.
НАСТУПИЛО Рождество. Золотой Рогъ покрылся прочнымъ льдомъ, окружившимъ стальныя громады трехъ крейсеровъ, зимующихъ на рейдѣ. На верхушкахъ горъ, у Орлинаго Гнѣзда, и на полянахъ, среди золотистаго, еще не сбросившаго листьевъ дубоваго лѣса, виднѣлись бѣлыя пятна снѣга, но въ городѣ трещали нелѣпыя, дико мчавшіяся извозчичьи пролетки, и скрипѣли тяжелыя китайскія арбы, запряженныя шестерками низкорослыхъ лохматыхъ лоадокъ.
По заливу скользили отъ Гнилого Угла до адмиральской пристани буера, сверкая на солнцѣ бѣлыми парусами, жадно ловящими свѣжій вѣтеръ, несущій
