„Дорогой мой другъ! Я вчера имѣлъ продолжительное собесѣдованіе съ военнымъ министромъ, а сегодня, по пріѣздѣ въ Берлинъ имперскаго канцлера, и съ нимъ. Оба они настаиваютъ на необходимости, чтобы вы приняли русское подданство, такъ какъ близится время, когда окажется неудобнымъ и безполезнымъ имѣть во главѣ вашей фирмы, приносящей такую пользу правительству, германскаго подданнаго. Извѣщая васъ объ этомъ, я съ своей стороны, памятуя о нашихъ старинныхъ и дружескихъ отношеніяхъ, совѣтую вамъ поспѣшить съ исполненіемъ вполнѣ разумнаго и своевременнаго желанія нашего правительства. Искренно къ вамъ расположенный
Нѣсколько разъ пробѣжавъ письмо главы германскихъ консерваторовъ и самыхъ ярыхъ враговъ Россіи, старый Вотанъ задумался.
— Развѣ я не исполнилъ воли правительства? — беззвучно спросилъ онъ кого-то, кто долженъ былъ все слышать и понять.–Развѣ я не выполнилъ всѣхъ предписаній Берлина? Видитъ Богъ, что я служу дѣлу вѣрой и правдой...
Размышленія его были прерваны стукомъ въ дверь. Вошелъ очень древній, сгорбленный старикъ.
— Садитесь, господинъ Мюльфертъ! — радостно привѣтствовалъ гостя Вотанъ. — Самъ Богъ привелъ васъ ко мнѣ! Мнѣ очень нужно поговорить съ вами, господинъ Мюльфертъ, поговорить по дружбѣ!
И онъ началъ дѣлиться со своимъ бывшимъ хозяиномъ, а теперь приказчикомъ, тревогами и опасеніями, возбужденными пріѣздомъ Вольфа.
