лучить, не останавливаясь передъ низкими цѣнами, подрядъ на желѣзо въ крѣпостныхъ районахъ. Бронмейеръ“.
— Итакъ — хихикалъ посѣтитель — телеграмма у меня, и я ее еще, по подлости моей натуры, не использовалъ. А интересно бы посмотрѣть на васъ у слѣдователя и послушать, что бы вы говорили объ отношеніяхъ генерала Бронмейера, начальника канцеляріи германскаго военнаго министра, къ поставкамъ желѣза торговымъ домомъ „Артигъ и Вейсъ“. Какъ вы думаете, господинъ Вотанъ?
Но Вотанъ уже швырялъ чекъ на столъ, а посѣтитель, въ руки котораго неизвѣстнымъ путемъ попала злополучная телеграмма, подхватывалъ его и, хихикая и подергиваясь, уходилъ, не прощаясь съ хозяиномъ и даже не оглядываясь на него.
Вотанъ даже не зналъ, какъ зовутъ этого шанта жирующаго его ежегодно человѣка. О, если бы онъ зналъ его имя! Вотанъ былъ слишкомъ силенъ, чтобы смѣльчакъ могъ скрыться отъ него. Незнакомецъ же, получивъ деньги, безслѣдно исчезалъ до слѣдующаго года.
Были и другіе враги у фирмы и у самого Вотана, и онъ понималъ, что, если Вольфъ прибылъ сюда, какъ врагъ, то онъ сумѣетъ предать его, долголѣтняго главу фирмы, въ руки русскаго правосудія.
Вотанъ, сильно взволнованный, всталъ и выдвинулъ ящикъ письменнаго стола. Онъ вынулъ шкатулку и открылъ ее. Въ пачкѣ старыхъ и пожелтѣвшихъ писемъ онъ отыскалъ одно, на толстой бумагѣ, украшенной замысловатымъ гербомъ и надписью надъ нимъ „Veritate ornamur“, и началъ читать:
