они, однако, обо всемъ докладывали ему, Вотану, совѣтовались съ нимъ и чувствовали, что онъ—глава Торговаго Дома и человѣкъ, котораго лично знали принцъ Генрихъ и министры въ Берлинѣ.
Онъ зналъ, что эти офицеры снимали карты Японскихъ береговъ, ѣздили въ качествѣ приказчиковъ „Артига и Вейса“ въ Канаду и Соединенные Штаты, высматривали и изучали и устье рѣки Св. Лаврентія, и береговыя укрѣпленія Штатовъ, и верфи, строящія военныя суда.
Вольфъ не походилъ на нихъ. Онъ ни словомъ не обмолвился о данныхъ ему порученіяхъ, потребовалъ, сославшись на инспекторскій циркуляръ за № 29, разосланный еще съ Января 1901 года всѣмъ тайнымъ агентамъ германскаго правительства, предоставленія ему секретныхъ документовъ. Въ манерѣ и взглядѣ Вольфа чувствовалась большая сила, и старый Вотанъ пока безпричинно боялся за свою судьбу.
Вотанъ былъ богатъ и давно забылъ то время, когда тянулъ лямку прикащика въ желѣзной торговлѣ простодушнаго нѣмца Мюльферта, и не денежный вопросъ тревожилъ его теперь. Онъ зналъ всѣхъ въ городѣ, зналъ всѣхъ въ огромномъ краѣ, гдѣ могли бы помѣститься три германскихъ имперіи, былъ любезенъ со всѣми сильными и вліятельными, услужливъ и то подобострастенъ, то низкопоклоненъ, но и наглъ. Съ низшими и нуждающимися въ немъ, Вотанъ былъ жестокъ и безпощаденъ. Вотъ почему въ его жизнь, наряду съ „общимъ уваженіемъ“ и почетомъ, врывалась порой и ненависть, не знавшая границъ между дозволеннымъ и недозволеннымъ и горѣвшая лишь однимъ желаніемъ мести за обиду,
