Вольфъ понялъ, что старый Каттнеръ направился туда не спроста. Полковникъ снялъ сапоги и началъ безшумно подниматься по лѣстницѣ, стараясь даже не прикасаться руками къ периламъ.
На лѣстницѣ было темно, и Вольфъ шелъ медленно, останавливаясь на площадкѣ каждаго этажа и стараясь угадать, куда пошелъ Каттнеръ. Когда Вольфъ поднялся на самый чердакъ, онъ замѣтилъ отблескъ свѣта, бѣгающаго по страпиламъ. Выставивъ голову такъ, чтобы не быть замѣченнымъ, полковникъ внимательно слѣдилъ за Каттнеромъ.
Старикъ работалъ спокойно, зная, что никто не можетъ видѣть его. Онъ сбросилъ съ себя сюртукъ и жилетъ и началъ перетаскивать наваленные въ одномъ углу ящики, наполненные стружками и опилками, какія-то разбитыя вазы, гипсовыя украшенія и цѣлыя кипы старыхъ, никому не нужныхъ газетъ. Подъ всѣмъ этимъ хламомъ была запрятана большая папка, туго перетянутая толстой веревкой. Каттнеръ принесъ пустой ящикъ, поставилъ на немъ фонарь и, развязавъ папку, началъ перелистывать бумаги, разыскивая что-то нужное ему. Онъ нашелъ, одинъ за другимъ вынулъ изъ кипы бумагъ нѣсколько листовъ и принялся за работу.
СТРАННУКО картину представлялъ въ ту ночь чердакъ германскаго посольства.
Тусклый свѣтъ фонаря освѣщалъ сѣдую голову и сгорбленную фигуру стараго переводчика, кото-
