Они съ трепетомъ смотрѣли на красное отъ гнѣва лицо и дрожащія губы Вотана.
Причина гнѣва и тревоги стараго управляющаго торговаго дома „Артигъ и Вейсъ“ была понятна.
Китаецъ доставилъ ему письмо отъ Нохвицкаго, писавшаго, что онъ безповоротно рѣшилъ разоблачить дѣятельность фирмы и назвать лицъ, принимающихъ участіе въ шпіонской и освѣдомительной дѣятельности въ пользу Германіи и иностранныхъ державъ, несмотря на то, что они пользовались гостепріимствомъ и покровительствомъ Россіи. Нохвицкій въ письмѣ своемъ заявлялъ, что не остановится ни передъ чѣмъ и что выдастъ даже самого себя, если понадобится, но не позволитъ, чтобы въ Россіи долѣе существовала германская торговая фирма, не только служащая враждебнымъ государствамъ, но радующаяся несчастью вскормившей её страны.
Письмо заканчивалось словами:
— Ждите меня!
И Вотанъ ждалъ.
Ждать, однако, ему пришлось недолго. Двадцать восьмого октября къ нему по телефону позвонилъ важный чиновникъ, жившій въ его домѣ и, не называя себя, сказалъ:
— Я долженъ предупредить васъ, что къ намъ по ступило заявленіе Нохвицкаго, который указываетъ на весьма компроментирующую васъ дѣятельность вашего универсальнаго магазина и перечисляетъ мѣста и обстоятельства, при которыхъ происходили событія, могущія послужить во вредъ вамъ и фирмѣ. Самое важное изъ всего этого, однако, заявленіе Нохвицкаго, что онъ одновременно съ донесеніемъ намъ,
