таются остановить его могучее пробужденіе. фай-Цзынь разсказалъ Вольфу, что уже теперь агитаторы набираютъ несмѣтныя полчища бездомныхъ и безработныхъ бѣдняковъ, переселяютъ ихъ въ пустынныя мѣста, гдѣ они образуютъ общины мужчинъ, цѣлые города надъ которыми витаетъ возбужденная тревога, желаніе мести и дѣятельности. Отсюда изъ этихъ „гоодовъ мужчинъ“ когда понадобится, китайцы бросятъ милліоны воиновъ, мстительныхъ, не знающихъ боязни и пощады. Тотъ будетъ побѣдителемъ, кто сумѣетъ привлечь на свою сторону эти безчисленныя орды людей, которые живутъ, „сжавъ сердце“, но въ глубинѣ души лелѣютъ мечту о великомъ кровавомъ дѣлѣ.
Когда говорилъ китаецъ, Вольфъ не могъ удержаться отъ печальной улыбки.
— Какъ все однообразно на землѣ! — подумалъ онъ. — Развѣ что-нибудь иное думаютъ о будущемъ своего народа въ Германіи? Развѣ нашъ планъ чѣмъ нибудь отличается отъ плана этого Фай-Цзыня и пославшихъ его?..
Какая-то усталость и мгновенное разочарованіе тяжелымъ камнемъ упали на мозгъ капитана. Онъ инстинктивно понималъ, что все то, изъ-за чего онъ рисковалъ своей жизнью и чѣмъ наносилъ, быть можетъ, непоправимый вредъ той странѣ и тому народу, среди котораго онъ жилъ, все это давно примѣняется всѣми людьми, и нѣтъ въ этомъ ничего новаго и, главное, необыкновеннаго.
— Система! — пожавъ плечами, проворчалъ Вольфъ. — Система... а потому вещь скучная, какъ скученъ старый Вотанъ, всю свою жизнь прожившій въ подчиненіи этой системѣ!
