Словоохотливый китаецъ прервалъ свой разсказъ, такъ какъ въ это время въ ночлежкѣ появился новый посѣтитель. Это былъ высокій, широкоплечій китаецъ, съ смѣлымъ лицомъ и горящими глазами. Онъ взглянулъ на хозяина „хойми“, и тотъ немедленно бросился къ нему навстрѣчу и началъ его устраивать въ сосѣднемъ съ Вольфомъ отдѣленіи. Вольфъ поднялся и сѣлъ на краю наръ. Вновь пришедшій также сидѣлъ, медленно растегивая на себѣ черный халатъ и тихо звеня двумя толстыми серебряными браслетами на правой рукѣ.
Вольфъ невольно улыбнулся. Онъ былъ увѣренъ, что видитъ рядомъ съ собой того разсказчика, чей голосъ онъ слышалъ, стоя передъ воротами дома.
Онъ заговорилъ съ китайцемъ. Тотъ охотно вступилъ въ бесѣду и, не таясь, разсказалъ ему, что онъ народный разсказчикъ и что дѣйствуетъ онъ по порученію другихъ лицъ, гораздо болѣе могущественныхъ, чѣмъ онъ, такъ какъ его сила лишь въ любви къ обиженному Пз-Синю.
Они разговорились, такъ какъ Вольфъ умѣлъ вызывать людей на откровенность.
Китаецъ, назвавшійся Фай-Цзынемъ, съ пылкостью, свойственной южанамъ, началъ говорить о томъ, какъ радуются китайцы, что между двумя сосѣдними съ ними государствами вспыхнула война, потому что она повлечетъ за собою раньше или позже другую большую войну. Въ то время, какъ чужеземцы, проливая кровь, будутъ ослабѣвать, Китай будетъ усиливаться, и тогда настанетъ день, когда всѣ шестьсотъ милліоновъ людей, населяющихъ древній Пз-Синь, подымутся и сметутъ съ лица земли всѣ тѣ народы, которые попы-
