Что касается до названія «разстрига», то дѣло заключается въ слѣдующемъ: вскорѣ по воцареніи Бориса Ѳедоровича, одинъ монахъ, нѣкогда секретарь патріарха, именемъ Гришка Отрепьевъ, котораго Борисъ называлъ разстригою, бѣжалъ въ Польшу. Съ этого времени и до самой своей смерти Борисъ сталъ подозрителенъ и доискивался правды. Но въ монашескомъ платье, какъ я знаю за достовѣрное, убѣжали двое: разстрига и другой человѣкъ—до сихъ поръ безымянный. Царь Борисъ разослалъ гонцовъ по всѣмъ предѣламъ государства съ повелѣніемъ стеречь всѣ дороги и задерживать всякаго, даже съ пропускнымъ видомъ, объявивъ, что два государственные преступника намѣрены бѣжать въ Польшу. На всѣхъ путяхъ къ границѣ установлены были заставы, какъ во времена моровой язвы,—и три или четыре мѣсяца никто не могъ ѣздить изъ одного города въ другой.
Кромѣ этого, дознано и доказано, что разстригѣ было отъ 35 до 38 лѣтъ; Димитрій же вступил въ Россію 23 или 24-лѣтнимъ юношею и привелъ съ собою разстригу, котораго всякій могъ видѣть: братья его живы и теперь, и имѣютъ земли близъ Галича. Этотъ разстрига, до побѣга изъ Россіи, слылъ наглецомъ и пьяницей, за что Димитрій и удалилъ его за 230 верстъ отъ столицы въ Ярославль. Тамъ находился домъ Англійской Компании; одинъ изъ жившихъ въ этомъ домѣ въ то время, когда умертвили Димитрія разсказывалъ мнѣ, что разстрига, услышавъ о смерти царя и восшествіи Шуйскаго на престолъ, признавалъ Димитрія истиннымъ сыномъ Іоанна, котораго онъ вывелъ изъ Россіи; божился, клялся въ вѣрности словъ своихъ, называлъ
Что касается до названия «расстрига», то дело заключается в следующем: вскоре по воцарении Бориса Федоровича, один монах, некогда секретарь патриарха, именем Гришка Отрепьев, которого Борис называл расстригою, бежал в Польшу. С этого времени и до самой своей смерти Борис стал подозрителен и доискивался правды. Но в монашеском платье, как я знаю за достоверное, убежали двое: расстрига и другой человек — до сих пор безымянный. Царь Борис разослал гонцов по всем пределам государства с повелением стеречь все дороги и задерживать всякого, даже с пропускным видом, объявив, что два государственные преступника намерены бежать в Польшу. На всех путях к границе установлены были заставы, как во времена моровой язвы, — и три или четыре месяца никто не мог ездить из одного города в другой.
Кроме этого, дознано и доказано, что расстриге было от 35 до 38 лет; Димитрий же вступил в Россию 23 или 24-летним юношею и привел с собою расстригу, которого всякий мог видеть: братья его живы и теперь, и имеют земли близ Галича. Этот расстрига, до побега из России, слыл наглецом и пьяницей, за что Димитрий и удалил его за 230 верст от столицы в Ярославль. Там находился дом Английской Компании; один из живших в этом доме в то время, когда умертвили Димитрия рассказывал мне, что расстрига, услышав о смерти царя и восшествии Шуйского на престол, признавал Димитрия истинным сыном Иоанна, которого он вывел из России; божился, клялся в верности слов своих, называл
