что виновнаго сѣкутъ среди города кнутомъ и, взыскавъ означенную пеню, отправляютъ въ ссылку. Въ случаѣ же поединка между иностранцами (что увидѣлъ я за 6 лѣтъ однажды) тотъ, кто ранитъ другого—вызвавшаго, или вызваннаго, все равно,—наказывается, какъ уголовный преступникъ, и ничѣмъ оправдать себя не можетъ; еще болѣе: если кто-либо поноситъ другого бранью, запрещено бить его даже рукою подъ опасеніемъ вышеупомянутаго взысканія; если же это случится, при чемъ другой самъ отвѣтитъ ударомъ, и дѣло дойдетъ до жалобы—тогда обоихъ наказываютъ тѣлесно или денежною пенею въ казну для того, чтобы оскорбленный, какъ говорятъ русскіе, самовольною расправою не присвоивалъ себѣ власти правосудія, которое одно имѣетъ право разбирать и преслѣдовать преступленія. И потому судъ въ случаѣ споровъ, обидъ и оскорбленій бываетъ гораздо скорѣе и строже, нежели въ другихъ дѣлахъ. Это соблюдается весьма тщательно не только въ городахъ въ мирное время, но и въ военное, по отношенію къ воинамъ, т.-е. дворянамъ (за безчестіе простолюдина и гражданина платятъ не болѣе 2 рублей). Справедливо и то, что русскіе не любятъ придираться къ словамъ: они весьма просты въ обхожденіи и всякому говорятъ—ты; а прежде были еще проще. Если имъ случалось иногда слышать что-либо сомнительное или несправедливое, то вмѣсто словъ: ваше мнѣніе, или извините, или другихъ учтивыхъ выраженій, они отвѣчали наотрѣзъ: ты лжешь. Такъ говорилъ даже слуга своему господину. И хотя Іоаннъ Васильевичъ былъ прозванъ и считался тираномъ, однако и онъ не гнѣвался на подобныя
что виновного секут среди города кнутом и, взыскав означенную пеню, отправляют в ссылку. В случае же поединка между иностранцами (что увидел я за 6 лет однажды) тот, кто ранит другого — вызвавшего, или вызванного, всё равно, — наказывается, как уголовный преступник, и ничем оправдать себя не может; еще более: если кто-либо поносит другого бранью, запрещено бить его даже рукою под опасением вышеупомянутого взыскания; если же это случится, причём другой сам ответит ударом, и дело дойдет до жалобы — тогда обоих наказывают телесно или денежною пенею в казну для того, чтобы оскорбленный, как говорят русские, самовольною расправою не присваивал себе власти правосудия, которое одно имеет право разбирать и преследовать преступления. И потому суд в случае споров, обид и оскорблений бывает гораздо скорее и строже, нежели в других делах. Это соблюдается весьма тщательно не только в городах в мирное время, но и в военное, по отношению к воинам, т. е. дворянам (за бесчестие простолюдина и гражданина платят не более 2 рублей). Справедливо и то, что русские не любят придираться к словам: они весьма просты в обхождении и всякому говорят — ты; а прежде были еще проще. Если им случалось иногда слышать что-либо сомнительное или несправедливое, то вместо слов: ваше мнение, или извините, или других учтивых выражений, они отвечали наотрез: ты лжешь. Так говорил даже слуга своему господину. И хотя Иоанн Васильевич был прозван и считался тираном, однако и он не гневался на подобные
