требность в других доказательствах, заменяет их. Иногда называют признание даже суррогатом решения, потому что лицо, которое признало какое-нибудь обязательство, тем самым как бы само произнесло себе приговор, само присудило себя к исполнению обязательства (confessus pro judicato habetur). Однако этот взгляд для современного процесса не совсем верен. Он коренится в римской организации суда, именно в разделении производства in jure от производства in judicio. В то время, если сторона признавала in jure, перед претором, права своего противника, то собственно так наз. суда (judicium) вовсе не назначалось и не постановлялось решения (sententia) в этом суде выборных судей. Тогда, следовательно, признание было действительно суррогатом решения. Но теперь, так как такого разделения процесса уже не существует, за признанием следует постановление решения, в котором должны быть указаны и основания его, т. е. объяснения, в коих суд нашел признание (69 г. Кас. 691. 71 г. Кас. 953, д. Степанова); так что признание уже не заменяет решения, не есть суррогат его. В этом отношении нет различия между признанием прав и признанием фактов, хотя последнее требует еще более посредствующей деятельности суда. Признание внесудебное отличается тем, что доходит до суда посредством каких-нибудь других доказательств, обыкновенно в форме документов; однако и за судебным признанием также следует оценка его и решение. Вообще всякое признание отличается индивидуальностью, т. е. обязательно только для того лица, кто его дал или сделал, и для его преемников. На этом основании, если один из соучастников в процессе учинит признание, то оно имеет силу доказательства только против его самого, а не против других соучастников (Уст. 113, 482); исключения из этого правила уже указаны нами выше (Уст. 114, 483. Ср. § 39):
Признание выводится судом обыкновенно из разных объяснений тяжущихся и часто бывает, что объяснения сторон сходятся между собою в одних пунктах и противоречат в других. В таких случаях, по общему правилу, суд должен выделять те вопросы, которые за соглашением сторон оказываются бесспорными, и останавливаться затем на разъяснении остальных вопросов, спорных между тяжущимися. Но установляя это правило, мы встречаемся с понятием о неделимости признания. Это понятие выражено, по примеру Потье (§ 832 и 920) в известном афоризме франц. гражд. кодекса: l’aveu judiciaire ne peut être divisé contre celui qui l’a fait (§ 1356). Статья эта отменена в Бадене (Уст. § 385), отвергнута при законодательных работах Баварии, Вюртемберга и в новом германском проекте Уст. Гр. Суд, (§ 247) и не применяется в Англии (Best, § 339). В Германии существует целый ряд исследований об этом предмете[1] и communis opinio против неделимости признания. И у нас при судебной реформе эта мысль о нераздробляемости признания была отвергнута (Мот. гос. канц. к ст. 479 Уст.). Но кассационная практика, напротив, приняла французское начало и
- ↑ Brackenhöft в civ. Arch., т. 22. Mittermaier, ibid., т. 16, стр. 84—106. Bolgiano, zur Lehre vom qualifizirten Geständniss в Zeit. für Civilr. N. F. m. 16. Planck, krit. Viertelj. IV. Pöschmann, über die Natur des sog. qualif. Geständnisses im Civilprocesse, 63 г. Renaud, § 104 in fine.
